— Может быть, проводишь меня? — не теряет присутствия духа Илона. — А то девушкам одним опасно так поздно…

— Сейчас Кариму скажу, он тебя довезет, — совершенно спокойно откликается Александр и не видит, как ему в спину беззвучно летят проклятие, пока он отвечает на звонок.

— У вас такая замечательная дочь! Уверена, она очень талантлива, не пропустите момент, отдайте ее на балет или в музыкальную школу. Невероятно артистичная натура! — восклицает экзальтированная дама, которая провела больше всего времени с Диной.

Жаль, что Илона уже уехала, ей был бы хороший урок, как добраться до сердца Александра — после этих слов он так радушно и настойчиво приглашает даму с супругом заходить в гости в любой момент, что тем становится неловко.

— Устала? — спрашивает Александр, когда я выхожу из спальни Дины, уложив ее в рекордные сроки. Собственно, она едва успела стянуть платье и упала в кровать, даже не почистив зубы.

Мне стало ее так жаль, что я малодушно решила не будить ради этого.

— Очень, — честно говорю я. — Зато вспомнила, как соскучилась по своей работе.

Александр хмурится:

— Там лучше?

— Там проще, — смеюсь я. — Следить за толпой айтишников легче, чем за одной шебутной девочкой.

— То есть, ты ждешь — не дождешься, чтобы от нас сбежать? — он уточняет это очень напряженным тоном, и я хочу ответить что-то успокаивающее, но неожиданно для себя душераздирающе зеваю.

— Все, понял, — Александр проводит костяшками пальцев по моей руке и качает головой. — Спускайся, Карим ждет. Завтра у тебя выходной.

— А разве на Кариме не Илона уехала? — нахожу в себе силы удивиться.

— Нет, она отказалась и вызвала такси, — Александр пожимает плечами. — Не так уж и страшно было одинокой девушке.

— Какой вы жестокий ловелас… — я снова зеваю, одновременно натягивая дубленку. — Девушка вам намекала, намека…

Александр наклоняется, притягивая меня к себе за пушистый мех на капюшоне, и накрывает мои губы своими.

Они чуть сухие и горячие, неизменно мягкие и очень-очень нежные, словно он пытается этим поцелуем убаюкать меня еще больше.

— …ла! — заканчиваю я фразу, когда он отрывается от меня.

— Молчи уже… — ворчит Александр, распахивая мою дубленку и обвивая обеими руками за талию.

Его губы нежно касаются сначала левого уголка моих губ, потом правого, потом серединки, а потом он с тяжелым вдохом вжимает меня в себя крепче и зарывается лицом в кудряшки на макушке.

Будь я хоть чуточку менее сонная, еще неизвестно, чем бы кончилось это прощание в прихожей. Но я снова зеваю и с едва слышным смешком Александр выпускает меня и поправляет капюшон, напоследок чмокая в нос.

— Иди спи… — говорит он нежно.

Но напоследок я быстро приподнимаюсь на мысочки и трусь скулой об отросшую черную щетину у него на щеке.

Внезапно случившийся выходной пришлось посвятить сборам бабушки в пансионат. Откладывать переезд она не соглашалась ни в какую.

— Они там без меня лучшие роли разберут! — заявляет она, упаковывая в три огромных чемодана свои лучшие наряды. А в гигантский баул, расписанный фальшивыми монограммами LV — все свои украшения. Каждый браслет, каждая подвеска и пара серег — в собственной бархатной коробочке.

Глядя не ее приготовления, я еще сильнее хочу в такой же пансионат.

Гулять по дорожкам, играть в спектакле и к каждому ужину выходить в новом малахитовом гарнитуре.

Роберт со мной тоже соглашается, когда приезжает в понедельник утром, чтобы помочь.

Он без звука перетаскал весь бабушкин скарб в свой огромный «аурус сенат». Надо же, у братьев совершенно одинаковый вкус. Только младший — патриот и выбрал российскую версию «роллс-ройса».

На месте тоже перенес все чемоданы и сумки на электротележку, которая встретила нас у ворот «Земляничной поляны». К административному корпусу мы направились налегке, попутно любуясь видами.

Даже в зимнем убранстве этот элитный пансионат выглядел впечатляюще.

Дорожки со скамеечками на каждом шагу, изящные фонари в стиле модерн, сказочные елочки, засыпанные снегом. То тут, то там в разные стороны убегали дорожки поменьше, но так же хорошо расчищенные, как главная.

Завидев роскошные ковры, стойку из оникса, янтарные светильники, велюровые диваны и мраморный фонтан, Роберт морщится, но молчит.

Зато когда он подходит к распорядку дня, висящему на стене, то замирает и стоит так долго. Очень долго. Бабушка успевает подписать все бумажки и заполнить анкету.

Она поворачивается к нам, помахивая ключ-картой.

— Идем заселяться! Говорят, там нас ждет шампанское и фрукты! — провозглашает она. — Алечка опаздывает, я так и знала. Значит, обойдется без шампанского!

— Роб? — зову я.

И только тогда он приходит в себя. Но по пути к отдельно стоящему коттеджу, куда заселили бабушку с подружкой, никак не может успокоиться:

— Йога! Кислородные коктейли! Концерт оперных звезд! Лекция антрополога! Французская киноклассика в оригинале! Уроки японского! Мастер-класс по устрицам! Нахрена я пашу, как Папа Карло! Оплачу сейчас этот пансионат до конца жизни, у меня хватит — и кайф!

— Мест нет! — строго отрезает бабушка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я сгибаюсь пополам в приступе хохота.

Что? Получил?

Думал, моя бабушка — божий одуванчик?

Роберт, однако, смотрит на нее влюбленными глазами и в тон отвечает:

— Подожду, пока освободятся, мне не к спеху.

Мы совместными усилиями уговариваем бабушку подождать с шампанским до вечера и угостить своих новых друзей, съедаем по кусочку сочного ананаса и удаляемся, чтобы дать ей отдохнуть. Несмотря на бурный темперамент, возраст все-таки сказывается, и она даже не встает с кресла, чтобы закрыть за нами.

— Я к вам заходить не буду, — говорит Роберт, останавливая автомобиль у ворот Писательского Небоскреба. — Сегодня суд, Сашка на нервах весь.

— Суд? Ох… — я прижимаю ладони к щекам и поспешно выскакиваю из машины.

Представляю, что там творится с Александром! И Дина наверняка все чувствует. Мне надо скорее к ним!

Роберт выходит следом и галантно открывает мне калитку.

Я прохожу в нее и поворачиваюсь к нему.

— Спасибо тебе огромное за помощь с бабушкой. Даже не представляю, как смогу за это отплатить! — говорю искренне.

— Это легко, — отвечает он каким-то чужим голосом.

Я успеваю только вскинуть на него глаза, когда он делает шаг ко мне и впивается в губы поцелуем.

37

Он неожиданности медлю секунды три, и Роберт успевает обнять меня за плечи и привлечь к себе, но тут я наконец преодолеваю шок и отталкиваю его, упираясь ладонями в грудь.

— Совсем охренел?! — Вместо крика получается писк из-за перехваченного горла.

Мне повезло — никогда в жизни ни один мужчина не посягал на мою, если так можно выразиться, женскую честь. Даже в