— И еще я, кстати, разглядел те самые родинки — в виде треугольника, — деловито добавил он. — У тебя во сне так удачно майка задралась — я наконец полностью удовлетворил свое любопытство.

Я все-таки поддалась порыву — схватила подушку и огрела босса по голове. Он такого не ожидал, взглянул на меня потрясенно.

— И как это понимать?

— Нельзя фотографировать людей без их ведома.

— Я тебе вообще-то плачу.

— Не за фото!

— И за них тоже.

— Нет! Мы на такое не договаривались.

— Боже, ну чего ты так развопилась? — Он поморщился. — Все-таки, когда ты спишь, ты и правда намного больше мне нравишься.

Я опять тюкнула его подушкой. Григорий испепелил меня взглядом, с мрачным видом пригладил волосы:

— Яна, если ты продолжишь игнорировать нормы делового общения, я объявляю тебе выговор с занесением в личное дело.

Я демонстративно стукнула его еще раз.

— Ну все! — Григорий сделал зверское лицо. — Ты напросилась

Он выхватил у меня подушку и попытался нанести ответный удар, я соскочила с кровати и побежала по квартире. Григорий бросился меня догонять, но силы были не равны. Я-то отточила навыки ухода от погони благодаря стычкам со Степой, а боссу, видимо, не с кем было практиковаться. Пару раз он врезался в мебель, потом свалил торшер. Преисполнившись досады, Григорий запустил в меня подушкой, но мне удалось увернуться.

— Мазила, — с удовольствием поддела я. Подхватила подушку и, толком не целясь, швырнула в босса. Подушка угодила ему в голову.

— Капец ты дерзкая! — возмутился Григорий, начал гоняться за мной с удвоенным энтузиазмом.

В какой-то момент я вернулась в спальню, хотела перебежать по верху кровать, но босс меня настиг и повалил.

— Вот ты и попалась, принцесса, — торжествующе зашипел он, подминая меня под себя. — Сейчас ты по полной выплатишь мне моральную компенсацию за испорченную прическу и вымотанные нервы.

— Лежачего не бьют, — напомнила я.

— Ага, лежачего щекочут.

Я подумала, что он шутит, но босс на самом деле стал меня щекотать. Получалось у него шикарно. Прямо очень-очень щекотно. Я завизжала и стала извиваться.

— Думала, сможешь уйти от наказания? — довольный собой приговаривал босс. — Наивная!

Его пальцы скользили по моему телу с невероятной проворностью. Я пыталась брыкаться, но не помогало. Спустя минуту от смеха у меня заболел живот, я взмолилась о пощаде.

— Сначала поклянись, что больше не будешь нарушать субординацию, — потребовал босс.

— Клянусь! — пропищала я. — Отныне вообще буду спать без подушки, чтобы не впадать в искушение совершить в отношении тебя акт насилия.

— Нет, так дело не пойдет, — Григорий почему-то остался недоволен. — Смотри мне в глаза. Я должен быть уверен, что ты точно-точно все осознала и не водишь меня за нос.

Он развернул меня к себе, нашли лица оказались друг напротив друга. Нас разделяло только пару сантиметров.

— Давай еще раз, — деловито велел босс. — Клянись, что отныне будешь пай-девочкой, будешь выказывать мне только уважение и почет.

Не знаю, какой бес в меня вселился, но я вдруг подалась вперед и поцеловала Григория в губы. Он, не раздумывая, ответил на поцелуй, поддел рукой мои волосы, сжав их, чуть натянул. Я едва не застонала от удовольствия. По телу прокатилась горячая волна, сознание затуманилось. Я приникла к Григорию, закинула на него ногу. Он снова поцеловал меня, чуть навалился. Я ощутила, что он тоже завелся.

15.2

15.2

Время будто замерло. Наше дыхание стало прерывистым, поцелуи более жадными. Я обняла Григория за шею, провела пальцами вверх-вниз. Мне хотелось делать ему приятно, хотелось касаться его везде, где он позволит. Его кожа на ощупь была восхитительной — будто бархатной, обжигающе горячей. Я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на ощущениях. Я вся превратилась в осязание.

Григорий вдруг напрягся, отпрянул.

— Яна, не забывай о нашем уговоре, — выпалил он. — Никаких приставаний. Никаких интимных отношений.

Что? О чем он? Я открыла глаза, растерянно уставилась на него. Григорий выглядел чрезвычайно раздосадованным, прожигал меня взглядом.

— Я не приставала, — смутившись, пролепетала я. — Даже в мыслях такого не было.

— Нет, ты явно увлеклась, — с неприязнью возразил он, поднимаясь с кровати.

— А ты? Ты разве не увлекся? — с вызовом спросила я.

— Я? Нет, конечно.

Я села, поправила растрепавшиеся волосы, одернула пижаму. Игривое настроение моментально меня покинуло, стало чуточку стыдно. Все-таки отчасти босс прав: я первая его поцеловала. Но ведь потом он тоже разошелся — к чему этот высокомерный тон?

— Впредь, пожалуйста, держи себя в руках, — строго попросил босс. — И давай уже собирайся. Через пятнадцать минут выезжаем.

Я хотела сказать, что мне требуется куда больше времени, чтобы привести себя в порядок, но босс не стал слушать. Он стремительно вышел из комнаты, прикрыл за собой дверь.

* * *

В кафе, куда мы заехали позавтракать, Григорий держался отстраненно. Из-за этого я чувствовала себя не в своей тарелке. Согласно уговору, мне следовало изображать влюбленность, но как это делать, если на тебя все время смотрят волком? Раз я попыталась взять Григория за руку, но он вздрогнул и отшатнулся.

За едой мы почти не разговаривали. Босс делал вид, что очень занят: то и дело проверял что-то в телефоне, кому-то писал. Я же теперь не решалась заговорить с ним сама.

После завтрака мы сразу поехали по магазинам. Там босс сам выбирал мне платья, а потом отправлял меня с ними в примерочную. Переодевшись, я выходила в зал и некоторое время кружилась перед Григорием, чтобы он мог как следует оценить выбранный наряд. Правда, решение о покупке босс все-таки принимал не единолично. Если ему приходилось по вкусу какое-то платье, он всегда спрашивал, нравится ли оно мне. Если я тоже одобряла наряд, босс отправлял его на кассу.

Так, совещаясь, мы приобрели для меня целых четыре платья, сумку и три пары босоножек. Все покупки стоили недешево. Григорий, кажется, специально выбирал магазины подороже.

— Можешь вычесть у меня из зарплаты стоимость этих платьев, — предложила я, когда мы пошли к машине. Мне хотелось его задобрить. Наверное, я все-таки чувствовала вину за свои утренние «домогательства».

Босс ничего не ответил, сделал вид, будто я разговариваю сама с собой.

После магазинов мы заехали домой. Родители Григория ждали нас к четырем, так что еще было время перевести дух.

— Расскажи о своей маме, — робко попросила я, когда дома босс сделал нам чаю со льдом.

— Что именно тебя интересует?

— Кто она по профессии? Какой у нее характер?

— Сейчас мама занимается исключительно благотворительностью. А раньше она работала главным бухгалтером. Характер у нее обычный.