Именно встроена… или, лучше сказать, город встроен в оранжерею?

На входе меня встречают две неулыбчивые зайки — именно женщины, это видно по их более хрупкому сложению. Они в военной форме, но говорят со мной вежливо, без истеричной нахрапистости игровых преи.

— Дальше нет гравитации, — сообщают они, — поэтому, если у вас нет опыта передвижения в условиях постоянного свободного падения, мы вас транспортируем.

Мне очень хочется сказать, что опыт у меня есть — целых полдня на станции «Мир-2». Однако я подавляю гордость и признаю, что лучше им меня действительно отбуксировать.

Пушистые дамы просят меня пристегнуться к чему-то вроде дельтаплана с крошечными крыльями, сами берутся за боковины. Мы выходим на балкон для посетителей и спрыгиваем с него… точнее, отталкиваемся и поднимаемся в воздух: гравитация кончает действовать сразу же у границы балкона. Стеклянной границы, как в игре, тут нет, но есть какая-то другая граница, которая не позволяет, например, прорваться на козырек предбанника избыточной влаге из воздуха. Поэтому после первого же толчка на меня опрокидываются жара, влажность и умопомрачительные запахи — как будто какие-то сладковатые пряности вперемешку с хвоей, плюс тропические фрукты. Если так пахнет растительность преи, то им стоило бы продавать свой воздух как духи — дохода бы получали не меньше, чем с пресловутых орехов толго.

Все остальное ошарашивает не меньше запахов.

Мне приходилось слышать удивления американцев, которые попадали в российские города: мол, как так вышло, что у вас на улице растет столько деревьев, да еще чуть ли не на проезжей части? Приходилось мне видеть и различные кинофантазии на тему эльфийских городов в стволах деревьев, от классики Джексона до новомодных поделок. Так вот, поселение преи отличается от российских провинциальных городов с остатками советского озеленения и широкими бульварами посреди улиц как фэнтезийный эльфийский город от обычного леса.

Живые модули — абсолютно круглые шары, полностью или частично прозрачные — гроздьями висят на поливных сооружениях, сотами лепятся к потолку, даже парят в воздухе, словно воздушные шары. Это именно жилые модули, потому что внутри них я вижу преи, которые смотрят в экраны, занимаются спортом или даже спят. У меня складывается впечатление, что они в принципе не признают приватности; правда, я не вижу никого, кто пользовался бы туалетом или занимался бы любовью — но, может быть, просто повезло. С другой стороны, не все шары прозрачны…

При этом жилые гроздья винограда оплетают лозы с самыми настоящими гроздьями. Я вижу, как пара дронов собирает урожай прямо над чьей-то столовой, где мирно обедает семья (штук семеро детишек и двое замороченных взрослых; из лекции Миа я знал, что эти взрослые — скорее всего папаши совместного выводка, а мамаша болтается где-то по работе, но с моего расстояния деталей не разобрать).

Однако та гроздь жилых модулей, к которой мы подлетаем, для разнообразия полностью непрозрачна. Вблизи стена дробится и переливается, как панель из граненого стекла, которые раньше вставляли в двери в поликлиниках и других присутственных местах. Вход возникает прямо перед нами, легко пропуская внутрь.

Внутри гравитации тоже нет, как и мебели — перед нами абсолютно пустое помещение, размером поменьше бассейна в спорткомплексе, где у нас стояли капсулы, но побольше спортзала в детском саду или в деревенской школе.

И посреди этой пустоты парит адмирал Виоланна, держась за пересекающую круглый зал колонну. Больше никого. Мои проводницы тоже остаются за дверью.

Не знаю, чего я ожидал. В реальности преи оказались очень похожи на то, какими их изобразили в игре — менее мультяшные, разумеется — но все же не вполне такие. Я знал, что и адмирал Виоланна будет иной. Но почему-то никогда не думал, что она будет настолько старой.

А она выглядит даже не старой — дряхлой. Седая шерсть на морде, обвисшие щеки, глаза, упрятанные в широкие кольца облысевшей морщинистой кожи, длинные уши уныло висят (у молодых преи они торчат вверх). Кроме того, вместо правой руки у нее кибернетический протез, который до конца не скрывает рукав военной формы.

— Приблизьтесь, молодой капитан, — говорит она. Голос у нее тоже старый (видимо, голосовые связки преи также становятся более дряблыми с возрастом), однако при этом сильный и звучный. Слышно, что она привыкла командовать. Земная актриса озвучки тоже говорила властно, но по-другому, как оперная дива.

Итак, она велит приблизиться — и вот тут мне становится жаль, что сопровождающие меня покинули. Все же я не настолько хорошо ориентируюсь в невесомости, а ухватиться не за что. По всему выходит, придется оттолкнуться от порога и надеяться, что меня вынесет прямо на адмирала Виоланну в центре комнаты.

Я так и поступаю: отталкиваюсь, и меня несет.

Как оказывается, я рассчитал почти верно — в том смысле, что траектория моего движения проходит мимо колонны в центре, и я, наверное, могу за нее ухватиться… Мог бы — будь у меня руки подлиннее.

К счастью, адмирал ловит меня за вытянутое запястье и без напряжения подтягивает к колонне. Несмотря на дряхлость, хватка у нее крепкая.

— Рада вас видеть во плоти, — говорит она дружелюбно.

— Я вас тоже, — отвечаю я.

На самом деле вру.

«Во плоти» адмирал Виоланна несколько крупнее, чем наши дезигнеры нарисовали ее соотечественников, но ненамного. Однако у меня появляется странное чувство, что, несмотря на возраст, она могла бы меня выпотрошить и выбросить. Даже без оружия.

— У вас интересные запросы, капитан, — продолжает она. — Право распоряжаться своим бюджетом — понятное желание. Экстерриториальность — уже несколько большее. Кто-то, возможно, сочтет попытку ее добиться изрядной наглостью. Или даже преступлением.

— Законы Межзвездного содружества все равно будут здесь действовать, — говорю я. — Я просто хочу получить возможность реально управлять этой станцией.

Адмирал неожиданно всхрюкивает — видимо, у ее расы с их вздернутыми носами такой звук заменяет хихиканье.

— Вы хотите устроить тут казино, — говорит она. — И открыть космический госпиталь для всех рас скопом… Поразительная самонадеянность! До сих пор ни у кого не получалось — а у вас получится?

— Насколько я понял, до сих пор никто как следует не брался, — упрямо говорю я.

Адмирал Виоланна снова тихо хрюкает.

— Молодежь! — говорит она. — Вечно вам кажется, что только у вашего поколения есть ответы на все вопросы… Если хотите знать, попытки создать межвидовую медицину предпринимались уже давно, сразу после Катастрофы. Но были похоронены.

— Отложены в долгий ящик? — спрашиваю я.

— Нет, именно похоронены, — отвечает Виоланна. — Вместе с пациентами. Или, лучше сказать, жертвами?

Мне становится не по себе. Но ведь у Аллероп есть результаты, ведь ее жертвы… то есть пациенты!.. выздоравливали!