застряли где-то в районе его стоп, когда Райдер меняет позу, снова привлекая моё внимание вверх.

За водопадами есть небольшой выступ, на который он смотрит, держа руки на бёдрах. Его голова медленно поворачивается в мою сторону, глаза проходятся по моему телу. Одна бровь приподнимается. «Ну ты идёшь или как, Солнце?»

Чёрт возьми, он как будто проник в мой мозг. По одному наклону головы, по вскинутой брови я понимаю, чего именно этот засранец хочет от меня.

— Ладно, — фыркаю я, срывая футболку. Я раздеваюсь до спортивного лифчика, наклоняюсь и скидываю ботинки, затем снимаю носки. В последнюю очередь стаскиваю шорты. Когда я смотрю на Райдера, его глаза становятся тёмными, взгляд проходится по моему телу. Медленно. Терпеливо. Именно так, как я представляю себе движения его рук. Мозолистые ладони пройдутся по моей коже, скользнут вверх по лодыжкам, затем по бёдрам. Хватка ладоней широко раздвинет мои ноги и грубо пригвоздит бёдра.

Я сглатываю.

— Адское упражнение на сближение, да?

Взгляд Райдера наконец-то встречается с моим. Его улыбка неспешная. Но тёплая и искренняя. И почему-то я знаю, что она предназначается лишь мне.

Глава 12. Райдер

Плейлист: Noah Guthrie — Set Fire to The Rain

Даже если бы мой слух был острым, рядом с водопадами сложно разговаривать и тем более слышать. Мы забираемся на выступ за водой, и моё тело пребывает в аду. На Уилле чёрные трусики, спортивные, конечно же, и скромное бикини из какого-то эластичного материала. Они облегают её великолепную задницу, которая (что неудивительно) оказывается идеальной — мускулистая, мягкая, округлая.

Я стараюсь отводить взгляд, но однажды она поскальзывается, и у меня не оказывается иного выбора, кроме как упереться в её задницу ладонью и подтолкнуть её вперед. Моя ладонь горит от прикосновения к ней, совсем как в тот момент, когда она запрыгнула ко мне на руки и едва не описалась от маленького садового ужика. Иисусе, как её тело льнуло к моему, пока я её нёс. Её груди прижимались к моей спине, жар между её бёдер, вплотную обхвативших мою талию. Мои пальцы до сих пор гудят от сжимания её сильных ног, от ощущения гладкой бархатистой кожи.

Наконец, мы добираемся до выступа за водопадом. Уилла немедленно плюхается вниз и прислоняется к замшелой стене выступа. Вода разбрызгивается мелким туманом, смачивая её волосы и заставляя их льнуть к её шее и скулам. Её глаза не отрываются от моих, грудь тяжело вздымается из-за утомительного карабканья. Моя грудь тоже резко поднимается и опадает. Лёгкие жадно втягивают воздух, которого как будто не хватает. Я испытываю головокружение, и это не из-за карабканья.

Уилла отводит взгляд, суёт руку в свой спортивный лифчик и достаёт телефон, вытирая экран от капель воды.

— Ладно, время для этого злосчастного опросника-знакомства.

Я стону в знак согласия и достаю телефон из чехла, закреплённого на предплечье. Обычно я использую его для пробежек и других случаев, когда надо освободить руки, а карманов нет. Уилла вздыхает, скрещивает ноги в лодыжках и пролистывает список.

— Начнём с начала. Полное имя.

«Райдер Стеллан Бергман», — печатаю я.

Её телефон издаёт сигнал, и она открывает сообщение. Её лицо озаряется улыбкой, и она поднимает на меня взгляд.

— Ты не мог иметь ещё более скандинавское имя, Лесоруб?

Я пожимаю плечами, печатая. «Моя мама — шведка. В первом поколении».

Она хмурится.

— Но твоя фамилия тоже кажется шведской. Твой папа разве не швед?

У меня вырывается улыбка, потому что я знаю, что Уилла это оценит. «Мой папа взял фамилию мамы. Ну, формально он присоединил её фамилию к своей через дефис, потому что его учёная степень привязана к его фамилии, но он представляется как Бергман. Об его фамилию язык сломаешь, и "Бергман" ему нравится больше. Она сказала, что это меньшее, что он мог сделать за такое количество детей, которое ей пришлось родить».

Уилла издает хрюкающий смешок.

— Круто.

Воцаряется пауза, и рёв воды создаёт завесу между нами и внешним миром. «Саттер — хорошая фамилия. Думаю, ты сможешь найти парня, который возьмёт её себе», — пишу я.

Она читает и барабанит пальцем по телефону, раздумывая. «Может быть. Однако у меня не будет такого количества детей, чтобы оправдать подобные меры. Как минимум какое-то время, а может и никогда».

Вопрос улетает с моих пальцев в её телефон прежде, чем я успеваю себя остановить.

«Почему?»

Она поднимает голову, чтобы я мог читать по её губам.

— Нельзя же играть в профессиональном спорте с пузом наперевес.

Я киваю. Само собой. У Уиллы будет жизнь профессиональной спортсменки. Она будет путешествовать по миру с национальной сборной. Она попадёт в олимпийскую сборную на следующих состязаниях. Её жизнь будет так сильно отличаться от моей.

Признаю, я был просто в ярости на Эйдена, бл*дь, когда он выкинул это дерьмо в духе семейной психотерапии. Я знаю своего зятя. Я понимаю, что именно он творит, и я презирал его весь этот семестр за то, что он снова и снова сталкивает нас вместе. Я безумно бешу Уиллу своими прямолинейными репликами, прагматичным подходом, сухим и раздражающим поддразниванием. А Уилла — темпераментная заноза в моей заднице. Она подшучивает над моими фланелевыми рубашками, почти постоянно провоцирует меня. Она донимает меня из-за моей ворчливости, но потом больно ранит в тот же момент, когда я показываю ей свою мягкую сторону.

Вопреки всему этому она важна для меня, и я начинаю понимать, что она нуждается в мягком обращении, хоть и не признаётся. Под всей этой крутой наружностью и вспыльчивым характером живёт та, кто просто старается защитить себя от боли. Эта ясность впервые снизошла на меня, когда я забирал её из клуба. Она так доверчиво смотрела на меня, опиралась так, будто могла на меня рассчитывать, будто я был достаточно силён, чтобы принять её человечность и лёгкую приставучесть. Это была редкая возможность увидеть её уязвимость. И это было сродни дару.

Но она также напилась в хлам и совершенно вымоталась, а следующим утром проснулась как всегда дерзкой и игриво боевой, дразнила моё тело своим, вызывала какую угодно реакцию просто ради самого факта реакции. И помоги мне Господь, буквально на мгновение я клюнул на наживку.

Как только она ушла, а потом написала мне сообщение из своей квартиры, мы вернулись к прежнему состоянию. Враги, которые могут терпеть друг друга, друзья, которые доводят друг друга до сумасшествия. Одно из двух. И то, и другое.

Кто знает, бл*дь. Боже, у