— Принято, — ответила Льюис.

— Они отправили это четыре с половиной минуты назад, — продолжил Мартинез, — по спутниковым данным, полученным девять минут назад.

— Ясно, — сказала Льюис. — Продолжай подготовку к старту.

— Принято, — отозвался Мартинез.

— Бек, — сказала Йоханссен, — у меня есть исходный пакет. Открытый текст: КД ноль, ЧП ноль, ТП тридцать шесть и два. Это все.

— Принято, — печально откликнулся Бек. — Кровяное давление ноль, частота пульса ноль, температура нормальная.

Некоторое время все молчали, продолжая пробиваться вперед, бредя сквозь бурю, надеясь на чудо.

— Температура нормальная? — спросила Льюис с проблеском надежды в голосе.

— Требуется время, чтобы… — Бек замялся. — Чтобы тело остыло.

— Капитан, — сообщил Мартинез, — наклон уже десять с половиной градусов, а при порывах ветра приближается к одиннадцати.

— Принято, — ответила Льюис. — Готов к взлету?

— Да, — подтвердил Мартинез. — Я готов стартовать в любую минуту.

— Если МВА опрокинется, успеешь стартовать прежде, чем он окончательно перевернется?

— Э-э-э… — озадаченно протянул Мартинез. — Да, мадам. Я включу ручное управление и дам полный газ. Затем подниму нос и вернусь к запрограммированному взлету.

— Принято, — сказала Льюис. — Все идите на сигнал скафандра Мартинеза. Так вы попадете к шлюзу МВА. Забирайтесь внутрь и готовьтесь к взлету.

— А вы, капитан? — спросил Бек.

— Я еще немного поищу. Шевелитесь. Мартинез, если начнешь опрокидываться, взлетай.

— Вы правда думаете, что я вас брошу? — спросил Мартинез.

— Я только что отдала тебе приказ, — отрезала Льюис. — Вы трое, живо на корабль!

Они неохотно подчинились и двинулись к МВА, на каждом шагу борясь с изнуряющим ветром.

Не видя, куда ступает, Льюис слепо зашаркала вперед. Затем она вспомнила кое-что и достала из-за спины два сверла для бурильных молотков — сегодня утром захватила с собой метровые сверла, планируя позже взять геологические образцы. Взяв по сверлу в каждую руку, она волокла их за собой по земле.

Через двадцать метров Льюис развернулась и зашагала в обратном направлении. Идти по прямой не представлялось возможным. Она не только не видела ориентиров — непрерывный ветер сбивал ее с курса. При каждом шаге ноги утопали в песке. Скрипя зубами, Льюис продолжала двигаться вперед.

Бек, Йоханссен и Фогель протиснулись в шлюз МВА. Он был рассчитан на двоих, но в чрезвычайной ситуации им могли воспользоваться трое. Когда давление выровнялось, по радио раздался голос Льюис:

— Йоханссен, нам может помочь ИК-камера с марсохода?

— Нет, — сказала Йоханссен. — ИК проходит через песок не лучше видимого света.

— О чем она только думает? — проворчал Бек, снимая шлем. — Она же геолог и прекрасно знает, что ИК не может пробиться через песчаную бурю.

— Она хватается за соломинку, — ответил Фогель, открывая внутреннюю дверь. — Мы должны занять свои кресла. Пожалуйста, поторопитесь.

— Мне все это не нравится, — сказал Бек.

— Мне тоже, доктор, — отозвался Фогель, карабкаясь по лестнице, — но капитан отдала ясный приказ. Неподчинение исключено.

— Капитан, — сообщил Мартинез, — мы наклонились на одиннадцать целых шесть десятых градуса. Следующий сильный порыв опрокинет нас.

— А что насчет датчика близости? — спросила Льюис. — Он сможет засечь скафандр Уотни?

— Никоим образом, — ответил Мартинез. — Он предназначен для обнаружения «Гермеса» на орбите, а не металла в отдельно взятом скафандре.

— Попробуй, — сказала Льюис.

— Капитан, — вмешался Бек, надевая наушники и устраиваясь в кресле, — я знаю, вы не хотите этого слышать, но Уотни… Марк мертв.

— Принято, — отозвалась Льюис. — Мартинез, попробуй датчик.

— Вас понял, — сказал Мартинез.

Он включил датчик и дождался окончания самопроверки. Уставившись на Бека, спросил:

— Что с тобой такое?

— Только что погиб мой друг, — ответил Бек. — Я не хочу, чтобы мой капитан тоже погиб.

Мартинез смерил его суровым взглядом. Затем повернулся к датчику и доложил:

— Объектов не обнаружено.

— Совсем ничего? — спросила Льюис.

— Он едва различает жилой модуль, — ответил Мартинез. — Мешает песчаная буря. Да и без нее в скафандре недостаточно… твою мать! Пристегнитесь! — крикнул он экипажу. — Мы падаем!

Скрипящий МВА кренился все быстрее и быстрее.

— Тринадцать градусов! — сообщила Йоханссен со своего места.

— Мы далеко за точкой равновесия, — заметил Фогель, пристегивая ремни. — Нам не выровняться.

— Нельзя оставить ее! — крикнул Бек. — Пусть кренится, мы справимся!

— Тридцать две метрические тонны, включая топливо, — сказал Мартинез, чьи руки летали над панелью управления. — Если он ударится о землю, пострадают баки, рама и, возможно, двигатель второй ступени. Мы никогда их не починим.

— Ты не можешь ее бросить! — возразил Бек. — Не можешь.

— У меня есть одна идея. Если она не сработает, я подчинюсь приказу.

Включив систему орбитального маневрирования, Мартинез дал ровный выброс из носового конуса. Маленькие двигатели боролись с громоздкой массой медленно кренящегося космического аппарата.

— Ты запустил СОМ? — спросил Фогель.

— Не уверен, что это сработает. Мы опрокидываемся не очень быстро, — ответил Мартинез. — Думаю, он замедляется…

— Аэродинамические крышки выбросятся автоматически, — сказал Фогель. — Это будет жесткий взлет с тремя дырами в борту корабля.

— Спасибо за информацию, — отозвался Мартинез, поддерживая тягу и следя за датчиком крена. — Давай же…

— По-прежнему тринадцать градусов, — доложила Йоханссен.

— Что у вас там происходит? — спросила Льюис. — Вы замолчали. Ответьте!

— Мы наготове, — ответил Мартинез.

— Двенадцать целых девять десятых градуса, — сказала Йоханссен.

— Работает, — заметил Фогель.

— Пока, — отозвался Мартинез. — Я не знаю, на сколько хватит маневрового топлива.

— Двенадцать и восемь, — сообщила Йоханссен.

— Уровень топлива СОМ — шестьдесят процентов, — сказал Бек. — Сколько тебе нужно, чтобы состыковаться с «Гермесом»?

— Десять процентов, если нигде не облажаюсь, — ответил Мартинез, корректируя угол тяги.

— Двенадцать и шесть, — доложила Йоханссен. — Мы встаем на место.