Но существовали определенные границы этого широко распространенного эллинизма, которые мы можем отчетливо увидеть в одном городе региона, построенном греками, – Ай-Хануме в Афганистане. Там, в 4000 км от Афин, находился настоящий греческий полис с агорой, театром на 6000 зрителей, храмом Зевса и гимназией[230]. Обширный передний двор дворца размером с два футбольных поля был окаймлен 108 колоннами с коринфскими капителями. Колоннада вела посетителей в главные комнаты для приемов и в царский дворец. Последний был украшен еще 90 колоннами, на этот раз в дорическом ордере[231].

Греческое влияние отражалось в архитектуре храмов – однако их общая планировка был скорее персидской, а боги, которым они посвящались, за исключением Зевса, были индийскими или местными. Так происходило по всей Центральной Азии – греческая форма совмещалась с греко-индийско-центральноазиатским содержанием, образуя уникальную синкретическую культуру.

Это не означает, что ценности эллинизма не находили отклика в Центральной Азии. Заманчиво (и, вероятно, частично оправданно) представить зрителей в театре Ай-Ханума, размышляющих над утраченной трагедией Еврипида «Геракл» или хлопающих себя по бедрам и хохочущих над комедией Аристофана «Вавилоняне» (также утраченной), которая изображала греков в качестве рабов под персидским господством. Но мы можем быть уверены, что они приходили в не меньший восторг от представлений гимнастов, фокусников, борцов и других развлечений.

Непосредственное подтверждение того, что греческая мысль присутствовала в древней Центральной Азии, – фрагмент философского диалога, найденный в кирпичной стене на территории Ай-Ханума. Ученые расходятся во мнениях, является ли этот примечательный документ, в котором анализируется связь между сферой идей и материальным миром, отрывком потерянной работы Аристотеля, или он был написан местным философом[232]. И, наконец, существует надпись, которую обнаружили в развалинах центральной площади члены французской археологической делегации в Афганистане, которая вела раскопки в Ай-Хануме с 1964 по 1978 год. На каменном постаменте большой статуи основателя города оказались выгравированы следующие изречения:

[233]

Эти слова, выражающие ясный и умиротворенный дух эллинизма, сопровождались надписью, указывающей, что они написаны греком по имени Клеарх (вероятно, Клеархом из Сол, учеником Аристотеля). На самом деле грек позаимствовал их со стены одного из храмов в Дельфах. Знал ли Клеарх, будучи еще в Греции, что он скоро переедет на восток, и поэтому ли посетил самую главную святыню Греции? Во время трудного пути по Евразии текст находился в его багаже и стал философским даром Запада Востоку.

За исключением тех случаев, когда мы вспоминаем о громадных статуях Будды в Бамиане (Афганистан), которые были уничтожены движением «Талибан», трудно представить, что Центральная Азия почти тысячу лет была в той же степени буддийской, в какой сегодня она является мусульманской. Но с I или II века до нашей эры и до арабского завоевания это было так. В середине III века до нашей эры индийский царь Ашока воздвиг в Кандагаре (Афганистан) и других городах огромные каменные колонны. На них были нанесены указы о том, как распространять буддийское учение. Он наставлял своих подданных в том, что:

Эти возвышенные слова принадлежат правителю, который честно признал в тексте на другой колонне, что убил 100 000 человек на войне до того, как стал миролюбцем, вегетарианцем и буддистом. Теперь он обратил свой доброжелательный взор на Афганистан и Бактрию. Чтобы привлечь как можно больше местного населения, он написал свои послания на греческом и арамейском – поразительное свидетельство важности этих языков в южных районах Центральной Азии в то время[235]. Возможно, благожелательность Ашоки объясняется тем, что упомянутый ранее врач из Бактрии вылечил его сына от слепоты[236]. Какая бы ни была причина, поучения Ашоки, оставленные для жителей Центральной Азии, послужили началом мощной волны распространения буддизма, которая прокатилась по региону в начале II века[237].