Без инцидентов я проехал почти всю Польшу. Однако в одном из городков восточной части страны у меня случилась конфликтная ситуация. В Польше в отличие от Германии не было скоростных автомагистралей, объезжающих города, и центральная трасса в Россию шла через населенные пункты узкой двухсторонней полосой. На такой дороге было много светофоров. На одном из перекрестков я остановился на красном светофоре и заметил в зеркало заднего вида, как сзади пристроился черный ВМW. В ту же секунду двери иномарки открылись, и из нее вышло три парня. Я сразу в уме проиграл все варианты развития ситуации, вспомнил, что двери у меня должны быть все закрыты, включил первую передачу, выжал сцепление, вывернул руль, чтобы обогнать при начале движения впереди стоящую машину, и стал ждать желтого сигнала светофора. Двое парней с правой стороны дернули двери моей машины, но они были закрыты, но третий качок с левой стороны открыл мою дверь.

«Вот же я олух! Как же так! Забыл закрыть изнутри свою водительскую дверь после того, как полчаса назад остановился на секунду вытереть грязь с боковых стекол», – с горечью подумал я.

В тот же момент парень, открывший мою дверь, дернул грубо меня за рукав и сказал на русском языке, но с хохляцким, польским или южнорусским акцентом: «Вылезай».

«Ах, значит, ты по-русски понимаешь! – озлобился я. – Ну, раз по нашему бачишь, тогда я тебе по-русски и отвечу».

– Пошел на х…! – сказал я ему жестко и громко. Не люблю, когда так со мной бесцеремонно. Даже не поздоровался – невоспитанный бандит какой-то попался.

В то же мгновение я отпустил сцепление, машина резко вывернула на встречную полосу, водительская дверь по пути закрылась сама. Я обогнал впереди стоящую машину, и как раз загорелся желтый свет светофора, поэтому моя машина рванулась с перекрестка с максимальным ускорением. Погони, к счастью, за мной не было. Может, помешали узкие улицы, на которых сложно обгонять, а может, парни хотели взять нахрапом, но, получив неоднозначный жесткий ответ, решили не связываться. Благо им каждый день по десять перегонщиков можно было поймать. Будет у них еще улов.

В тот же вечер я без происшествий доехал до границы Польши и Белоруссии – тогда это уже была наша граница, граница СНГ. Таким образом, за сутки я проехал от границ Франции всю Германию и Польшу. Потом выбрал на автомобильной карте достаточно жирную дорогу, поехал от Бреста наперерез в Питер через Псков. Впереди еще была почти половина пути. Дорога оказалось разбитой и ухабистой, иногда приходилось ехать по кочкам со скоростью не более сорока километров в час. Спал по два-три часа. Как только замерзал ночью (а ведь на улице у нас было под двадцать градусов мороза), то просыпался и ехал дальше. Наши деревни с европейскими сравнить было нельзя. Нигде нет света, поселки друг от друга находились на расстоянии 60–70 километров. Навстречу нескончаемым потоком шли фуры, включив дальний свет, поэтому глаза воспалились уже на следующий день. В одной деревне чуть кого-то не задавил. Слава богу, пешеход вовремя отпрыгнул с середины трассы. Когда асфальт мокрый и навстречу едут машины с дальним светом, то человека начинаешь видеть на дороге только метров за десять до него. Хорошо, что я еще ехал медленно и пешеход смотрел в мою сторону. Поэтому он и успел сделать шаг назад, когда я на него наезжал, а так беды бы не миновать.

Когда проезжал по Беловежской пуще, то в голову приходили такие мысли: «Вот я дурак, сейчас машина на этих ухабах поломается и встанет в тридцати километрах от населенного пункта. В таком случае или машину придется потерять, давшуюся таким потом и кровью, или самому в ней замерзнуть. Больше никогда гнать машины не буду. По крайней мере один перегонять точно не буду. Может быть, решусь на такое геройство только вдвоем с напарником».

Наконец 31 декабря в 12 часов дня, изможденный, простывший и невыспавшийся, я приехал в Питер. Друзья обрадовались, машина им очень понравилась. До Нового года оставалось еще несколько часов, и я решил немного поспать, но не смог уснуть от напряжения. Глаза закрывал и видел фуры с дальним светом. Так и не смог уснуть. Встречать Новый год мы с друзьями поехали в общагу Педагогического университета имени Герцена к знакомым девчонкам. Там за общим столом в 00.30 после двух бокалов шампанского я прямо в кресле и уснул. Потом отсыпался еще неделю по 15 часов, восстанавливая нервы от первой своей зарубежной поездки.

* * *

Примерно через неделю после Нового года мы пошли с компанией на концерт, посвященный юбилею группы «Наутилус Помпилиус». Сами именинники пели во втором отделении концерта, а в первом выступали гости – различные известные и малоизвестные ансамбли: ДДТ, «Машина времени», «Чайф» и другие. Концерт был великолепным. Зал стоя, хором пел песни вместе с исполнителями, и царила феерическая атмосфера. На этом концерте я впервые услышал песню группы «Чайф» под названием «Ой-е», впоследствии ставшую хитом на долгие годы. Часть слушателей уже знала эту песню и хором подпевала солистам:

…………………………………………………..

Запил сосед, у них на фабрике стачка,

С чаем беда, осталась одна пачка,

На кухне записка: «Не жди, останусь у Гали»,

По телеку рядятся, как дальше жить, – достали.

Скорей бы лед встал, пошел бы тогда на рыбалку,

Чего бы поймал, знакомым раздал, не жалко,

Луна появилась и лезет настырно все выше и выше,

Сейчас со всей мочи завою с тоски, и никто не услышит.

ой-е, ой-е, ой-е

ой-е, ой-е, ой-е…

Музыка и слова этой песни отражали настроение молодых людей того времени.

В магазинах было пусто, основные продукты люди покупали по карточкам – талонам. Рубль обесценивался. На одежду и обувь копили месяцами. Как сейчас помню разговор с молодой и симпатичной женщиной с высшим образованием, которая сказала такую фразу: «Везет же людям, зарабатывают хорошо, могут накопить за 3–4 месяца и купить телевизор. Где бы мне такую работу найти».

То есть было очень мало таких мест, на которых можно было бы заработать за 3–4 месяца вкалывания на какой-то долбаный телевизор! Невообразимо, как мы тогда бедно жили. А в то же время по телевидению часто показывали заседания Государственной думы. Причем многие депутаты имели такую физиономию, по которой тюрьма плакала. И каждый избранник народа был, как и сам генеральный секретарь КПСС, – демагогом. Болтовни много, а дел никаких – кругом разруха, бардак и воровство. Одна радость – искусство и концерты, подобные юбилею «Наутилуса».

Помню также, как возвращался поздно вечером после этого концерта по Невскому проспекту, серому и темному, с облезлыми фасадами домов, с грязными переулками и разбитыми фонарями. Шел пушистый белый снег. Любуясь великолепными архитектурными сооружениями, я часто останавливался на своем пути от Московского вокзала до Невы. Застывал от восторга на Аничковом мосту через Фонтанку, у памятника Екатерине Великой, у Казанского собора, от которого также можно было увидеть сквозь густой снегопад одну из самых моих любимых церквей – Спаса на крови. Задержался по пути на площади у Зимнего дворца, и, конечно же, на стрелке Васильевского острова, откуда, глядя на величественную Петропавловскую крепость, четко осознал, что всеми силами постараюсь отсюда – из России – не уезжать. Какой бы ни был политический строй, каково бы ни было экономическое положение этой страны, но я ее не променяю на цветущую Европу или Америку.