Демоница захихикала, будто глупая девчонка, вернулась и поцеловала Свечку своими невообразимыми губами.

Монах не выдержал.

– Мне нужно переодеться.

– Сядьте. Нам нужно разобраться, что тут такое случилось, – велела Сочия.

– Но мне нужно…

– Сядьте! Бернардин, вы уже можете связно думать?

– Да, но с трудом. Проклятье, это что такое было?

– Вы сами привели ее сюда. Кто она? Откуда явилась?

– Не помню, – пожал медвежьими плечами Бернардин.

– Видимо, главнокомандующий не со всеми темными богами расправился, когда истреблял воскресшие Орудия. Совершенный, прекратите ерзать.

Брат Свечка был уверен, что Сочия все поняла. Графиню это расстроило, а еще она злилась, что монах видел ее без одежды, хотя они и не стеснялись друг друга, когда бежали от главнокомандующего. Тогда скромность была непозволительной роскошью.

– Это было сверхъестественное существо, – предположила Сочия, принимая деловой вид.

– Какая гениальная догадка, – проворчал старик.

– Если будете цепляться…

– Ты права. Больше не буду. Мы все пристыжены.

– Вы себе даже не представляете насколько, совершенный.

– Что такое, Сочия?

– Вы отреагировали ого-го как. Бернардин, видимо, тоже. Я и сама это почувствовала. А я ведь никогда в жизни не думала так о женщине. Так что простите, что пялилась, я просто удивилась. Аарон! Лалита! Защитите меня! Направьте, выведите из греховного тумана.

– Нужно стряхнуть с себя морок, иначе мы не сможем собраться с мыслями и понять, что же такое произошло, – сказал брат Свечка.

– Она что-то забыла, – пробормотал Бернардин голосом сбитого с толку маленького мальчика.

– Что?

– Взгляните. – Амбершель пошевелил ногой что-то, лежавшее под столом, – сгибаться ему все еще было тяжело: его-то демоница не целовала.

– Сочия, подними, пожалуйста. Мои старые косточки плохо слушаются.

Графиня молча вытащила из-под стола находку.

– Ее ожерелье. Уронила, пока меняла обличье, и, наверное, забыла подобрать, когда одевалась.

– А она что – раздевалась? – прохрипел Бернардин.

– Спокойно, спокойно. Раздевалась. Когда в леопардицу превращалась.

Амбершель оглянулся на брата Свечку, тот кивнул. Как им теперь одолеть демонические путы? Может быть, госпожа Алексинак знает?

– На четки похоже, – сказал Бернардин.

Ожерелье действительно напоминало четки, составленные из огромных бусин.

– Она и правда его забыла? – недоумевала Сочия. – Или хотела, чтобы мы так думали?

Свечка пожал плечами. Все возможно. Может, демоница забыла ожерелье, потому что так усердно пыталась свести его с ума.

– Я так понимаю, вы тоже в полном недоумении, – предположила Сочия.

– К нам явился демон, – заявил брат Свечка, – зачаровал нас, искусил.

– Да неужто? Вы ведь у нас вроде как ищущий свет, а не какой-нибудь суеверный крестьянин, который верит в темных и злобных духов, оставшихся со времен богов.

– Именно так, девочка моя. Я – учитель и якобы совершенный, но вера наша не подготовила меня к тому, что с нами только что произошло.

– Не думаю, что наша вера имела тут какое-либо значение, – вмешался Бернардин Амбершель. – Будь здесь дэв, дейншо, праманин, мейсалянин, чалдарянин любого толка – никто бы из них ее не узнал, и все бы повели себя точно так же, как и мы. Это пылающее видение убивает веру. Любую веру.

– Что нам делать? – спросила Сочия. – Кем бы или чем бы она ни была, эта гостья только что открыла нам путь в новую эпоху, сделала из нас новых людей, вручила нам ужасные дары и ничего не объяснила. И мы не знаем ни почему она это сделала, ни какую цену придется за подарки заплатить.

– Хочу все забыть, – признался Бернардин, потирая грудь. – Хочу отправиться в бани и смыть это все с себя.

Тут можно было непристойно пошутить, но совершенный сдержался. Сочия тоже. Амбершель ушел, занятый своими мыслями.

– Смертные девушки бывают такими? – удивленно спросила Сочия.

– Быть может, одна на целое поколение. Мне нужно переодеться.

– Нам, верно, теперь трудно будет смотреть друг другу в глаза, но все же необходимо решить, как быть.

– Нужно разобраться, что это было за Орудие, – мрачно отозвался Свечка. – Многое можно узнать по приметам, но вот почему она это сделала и почему именно с нами – мы не выясним.

– Не знаю, с чего и начать.

Совершенный, к несчастью, тоже не знал. Все, что он знал и во что верил, теперь вызывало сомнения.

– Мне нужно переодеться.

– Идите. Предавайтесь своим прекрасным фантазиям. Завтра подумаем, что делать и насколько все это изменит нашу жизнь.

В знак согласия брат Свечка что-то пробурчал и убежал подальше от места своего позора.

Он знал, что заснуть сегодня ему вряд ли удастся.

В эту ночь его будут обуревать вопросы и фантазии.

Он спрашивал себя: действительно ли происшедшее изменит его жизнь? Или лишь всколыхнет поверхность, под которой скрывается древний чудаковатый совершенный. Как бы то ни было, староват он уже и других таких приключений ему не надо.

Свечка взглянул в глаза настоящей Ночи.

Этому должна быть причина.

Подобные мысли порождали непреходящий ужас.

Войско Праведных целый день прождало за стенами Альтен-Вайнберга. Городу нужно было подготовиться.

Новую императрицу осаждали всевозможные приставалы. Все они тщетно надеялись, что она прекратит безумие, которое затеяла ее сестра: меньше всего высокопоставленным вельможам хотелось иметь дело с постоянным войском, подчинявшимся малейшей императорской прихоти. Бароны всеми силами хватались за возможность противостоять центральной власти.

С самого начала правления Иджей это мало кто пытался сделать, но всем всегда хотелось.

Бароны воспринимали власть с одной только точки зрения: что бы сами они сделали, достанься она им. И плевать, что Войско Праведных создавалось как оружие, призванное обрушиться на Святые Земли. Катрин использовала его для своей личной войны. Какие клятвы заставят новую императрицу не последовать примеру сестры? Предводитель Войска Праведных утверждал, что не станет орудием в руках политиков, но его же явно свела с ума младшая девица Идж.