Альбус Дамблдор очень любил в юности всем рассказывать, что является потомком Гриффиндоров по женской линии, но разве сейчас хоть где-то он это упоминает? В его биографии, что краткой, что полной, нет ни слова о подобном родстве. А все почему? — Малфой с усмешкой наклонился чуть вперед. В тусклом свете пламени его юное лицо выглядело взрослее, а в позе было что-то очень театральное. Он и паузу выдержал, прежде чем ответить на собственный вопрос: — А потому, что очень у многих возник вопрос: Как так вышло, что один из самых сильных магов нашей страны, утверждающий, что он по крови связан с Гриффиндорами, не признан наследником этого рода? По крови и по магии.

Вспомнив эту часть всплывших вчера сведений, я снова призадумалась над словами Малфоя. А ведь есть еще один персонаж, утверждавший, что он наследник одного из Основателей. Тот-Кого-Нельзя-Называть никогда не называл себя наследником Слизерина во всеуслышание, но он открывал Тайную Комнату, управлял василиском. И в сороковых, и в девяностых все маги называли того, кто открывал Комнату, потомком Слизерина. И никто не копался в дебрях генеалогии, давая и Гарри это… прозвище? Нет. Наделяя этим титулом. Маги, как известно, все родня друг другу. Значит, любой род вправе говорить, что он связан по крови с любым из Основателей. Гонты тоже всем говорили о родстве, но только Реддл смог открыть Тайную Комнату (по крайней мере, только о нем известно точно!). Выходит, наследником можно стать, будучи просто очень сильным волшебником, у которого этой силы оказалось достаточно для пробуждения… наследия? Родового дара?

— Первокурсники, — окликнула нас Джемма. — Вот ваше расписание на неделю. Читаем внимательно. Под расписанием занятий декан указал время консультации у него. Будьте внимательны, он продублировал одинаково на всех свитках, но указал фамилии…

Я быстро пробежала взглядом записи и невольно хмыкнула. Моя фамилия стояла в расписании профессора Снейпа последней, без времени завершения интервью. Похоже, декан оставил меня на десерт!

16

Первые уроки прошли без происшествий. На трансфигурацию ожидаемо опоздал Уизли, Грейнджер ожидаемо смогла наполовину превратить спичку в иголку. На истории взбудораженные всем новым дети ожидаемо впали в дремотное состояние. А на защите мы ожидаемо «насладились» невнятной лекцией профессора-заики. Больше удивило то, что на всех уроках Малфой без сомнений утаскивал меня за вторую парту, вынуждая Невилла обосноваться за первой. Но Лонгботтом так ни разу и не остался впереди в одиночестве. На первом же уроке к нему подсела Паркинсон и с того момента неизменно занимала место подле внука леди Августы. Сзади нас прикрывали Крэбб и Гойл.

За моей спиной постоянно кто-то шептался. Я улавливала то имя, то фамилию, то какие-то общеизвестные факты из биографии, но никто пока не осмеливался подойти поближе. Если в той реальности от Гарри всех отваживал Рональд, то в этой влиял выбор факультета и то, что меня, как стеной, окружали парни этого самого факультета. Будучи ниже всех, даже Драко, я просто терялась за спинами сокурсников.

После обеда нам разрешили самостоятельно изучить замок, но повторили директорские запреты. И мы стайкой бродили по Хогвартсу и окрестностям, полагаясь то на Нотта, то на Малфоя, то на Паркинсон. Остальные девочки с нами, кстати, не пошли, начав ныть еще в гостиной, куда первокурсники вернулись оставить вещи. От Панси же нытья мы не дождались, она с одинаковым любопытством бродила с остальными по коридорам, заглядывала в темные углы, лазила на трибуны на стадионе. К концу прогулки мы все упарились, расслабились и то и дело обменивались беззлобными подколками по поводу и без. Я не без изумления посматривала на ребят, понимая, что одиннадцатилетние слизеринцы ничем не отличаются от любых других любопытных детишек. И аристократы, забывшись, могут с восторгом попискивать на верхотуре трибун, мечтая о квиддичной славе, как и самые обычные ребята.

— Я обязательно стану ловцом в следующем году! — воскликнул Драко, глядя вниз и на горизонт. — Обязательно!

— На здоровье, — совершенно искренне ответила я, наслаждаясь тем, как ветер гладит лицо. Солнце грело еще совсем по-летнему, сочный аромат трав окутывал все кругом, долетая даже до трибун.

Когда минуту спустя я не услышала ответ, то открыла глаза и взглянула на Драко. Тот казался озадаченным.

— Что? — вопросила, склоняя голову к плечу.

— А ты сам? Будешь участвовать в отборочных?

— Зачем? — вполне искренно удивилась я. — Я не планирую играть в квиддич. Что?

Похоже, я сумела удивить всех, потому как ребята наперебой стали тараторить:

— Почему? Твой отец хорошо играл! Был капитаном, разве нет? Отличным загонщиком! И Кубок школы выигрывал! Почему?

Я невольно хмыкнула. На лицах Нотта, Забини и Малфоя читалось недоумение. И ни один из них не добавил ничего отвратительного о Джеймсе Поттере.

«Да и не только теперь, — напомнила себе. — Пока никто из слизеринцев ни слова не сказал и не сделал мне ничего дурного. Будто то, что я поступила на змеиный факультет, сделало серебристо-зеленых более лояльными».

Но, если подумать, у того, другого Гарри, не было особых проблем со старшими змейками. Да, те поддерживали травлю значками, но никогда не переходили границ. Настоящий конфликт был только с одногодками, да и то лишь потому, что Малфой не мог устоять и не… дернуть гриффиндорца за косичку.

Усмехнувшись пришедшему в голову сравнению, я вернулась к беседе и ответила всем сразу:

— Есть выражение, что дети не в ответе за грехи отцов. Но оно так же верно и для выбора пути. Мы — не наши родители. Да, есть такое понятие как преемственность, но это не означает, что мы должны повторять за близкими. Тем более, если нет желания или предрасположенности. Унаследовать дар от отца или матери и развивать его — правильно. Но… Заниматься чем-то лишь потому, что этим занимался отец? Нет уж! Мало ли чем он еще увлекался! Может… — Я задумалась. — С крыши прыгать любил. Так мне тоже пойти — и того?..

Панси хихикнула и покивала, соглашаясь. Драко как-то скуксился. Похоже, ему нравилась идея побороться со мной за место в команде или даже вместе играть.

— Это не означает, что я и вовсе не собираюсь садиться на метлу, — добавила примирительно.

Харо, надо сказать, высоты не боялась совершенно. Ее память то и дело подбрасывала разные