Патриция засмеялась.

— А ты?

Стив неторопливо отпил вина и принялся внимательно изучать бокал.

— Какие муки мне пришлось испытать, когда я понял, что потерял тебя и что я сам виноват в этом! Я испытывал беспокойство по поводу острова. Я не находил себе места!

— Ты хочешь снова вернуться в газету? — В голосе Патриции звучало неподдельное беспокойство.

— Нет, никогда. — Стив обнял жену за плечи и поцеловал ее в макушку. — Но я думаю, что я все равно останусь самим собой: немного шумным, неугомонным… Наверное, я никогда не избавлюсь от заблуждения, что смогу хоть как-то улучшить окружающий нас мир. Я снова хочу вернуться к журналистике, но теперь я буду всесторонне изучать предмет, который меня волнует, а не писать просто серии статей. Меня многое занимает, но это означает много путешествовать, колесить по свету! Ты смеешься? — обиженно спросил он.

— Дорогой, — Патриция положила голову на плечо мужу и потерлась носом о его щеку, — я люблю тебя!

— Слава Богу! Могу я продолжать и не бояться быть осмеянным?

— Конечно, — великодушно разрешила Патриция, все еще продолжая улыбаться.

— В перерывах между поездками, в которых ты, конечно, будешь меня сопровождать, я хотел бы возвращаться домой, на этот остров и отдыхать здесь. Как тебе нравится такая перспектива?

— Звучит заманчиво. Можно, я буду помогать тебе?

— Конечно, я буду рад.

— А ресторан придется закрыть? — Патриции вдруг стало грустно.

— Предполагается превратить его в семейное предприятие.

— Ты имеешь в виду отца и Петру? — догадалась Патриция.

— Ты не возражаешь?

— Нет, что ты! Это было бы прекрасно. Если ты считаешь, что им этого хочется.

Стив усмехнулся.

— Папе все равно нужно будет чем-нибудь заняться. Петра хочет попробовать себя на новом поприще. А Джон просто в восторге от такой перспективы. Таким образом, у нас всегда будет место, куда мы сможем вернуться и где нас будут ждать. Боюсь только, папа не сможет жить здесь летом. Для него здесь слишком жарко. Впрочем… Лиз и Дэвид были бы не против пожить здесь еще некоторое время. Поэтому нет нужды заставлять папу, Петру и Джона жить на этом острове, пока мы будем путешествовать.

— Может так случиться, что я не всегда смогу сопровождать тебя в твоих скитаниях по свету в поисках правды, — лукаво заметила Патриция.

— А что может случиться? — испугался Стив.

— Не знаю как шестерых, но хотя бы двоих детей все же следует завести, — поддразнила его Патриция.

— Понятно. Конечно, ты права. Нам следует разработать более детальный план действий.

— Стив, не надо воспринимать все так буквально! — отбивалась Патриция.

— Что, даже не потренируемся? — На его губах играла счастливая улыбка.

— Можно, конечно. Но не забывай, что предыдущая тренировка закончилась совсем недавно.

— Чем больше тренируешься, тем лучше получается! Разве тебя этому не учили в школе?

— Ну разумеется! Но я не стану заниматься с тобой любовью, Стив, пока мы все как следует и в деталях не обсудим.

— О Господи, — Стив возвел глаза к небу, — моей женой овладела страсть к нравоучениям и я должен выслушивать все это!

— Будь серьезнее, — призвала его Патриция, хотя сама с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

— Патриция, послушай, — Стив вдруг стал абсолютно серьезным, — мы можем все запланировать и жить исключительно по плану. С другой стороны, могут возникнуть непредвиденные обстоятельства, кто знает. Но я совершенно не прочь иметь шестерых детей, если тебе этого так хочется. Пусть это соединит нас еще крепче. Переплетет линии наших судеб навсегда. И лишь одно в нашем плане будет неизменным при любых обстоятельствах, чтобы с нами ни случилось.

— Что же? — спросила заинтригованная Патриция.

— Ты всегда будешь для меня русалкой, чья песня вечно звучит в моей душе, моей сиреной, к которой я всегда и отовсюду буду возвращаться. Какое счастье, что мы нашли друг друга! Неважно где, когда и как! Что ты обо всем этом думаешь, дорогая?

Стив крепко обнял ее. Патриция затрепетала, чувствуя, как сливаются для нее воедино этот чудесный остров и этот мужчина, который может быть очаровательным и невыносимым, обаятельным и несносным, который очень сильно любит ее и иногда по неосторожности делает больно, заставляет страдать, который никогда не станет для нее открытой книгой и которого никогда нельзя будет постичь до конца.

— Я люблю тебя, — прошептала Патриция, целуя Стива, — я люблю тебя, моя падающая звезда.

Мир был полон любовью.

Любовью и покоем.

А впереди их ждали счастливые дни и ночи. Долгие разлуки и желанные встречи. Встречи друг с другом и с этим прекрасным островом, на котором зародилась и расцвела их любовь.

Впереди их ждала целая жизнь…