— Надя, погоди, — он протянул мне какие-то документы.

— Что это?

— Ваши временные паспорта. По ним вы с Катей родные сестры, а девочка ее дочь. Для соседей вы новые люди… Мне так будет спокойнее.

— Хорошо…

— И помни, что я сейчас тебе сказал. Ты, конечно, вправе никому не доверять, но как понимаешь, без помощи тебе не справиться. Поэтому, давай без глупостей, хорошо? — я кивнула.

— Почему произошла накладка с побегом Кати и Дины?

— У меня нет времени об этом рассказывать. Катя тебе все объяснит. Мне пора ехать. Мы с тобой в расчете? — он выжидательно на меня посмотрел, а я поджала губы.

Не знаю, были ли мы в расчете или я угодила в новую западню, но выбора другого у меня не было.

— Ты помог уйти нам из дома… Теперь моя очередь помочь Шведову. Надеюсь, что после этого мы все никогда больше не увидимся.

— Ну вот и отлично, — усмехнулся он. — До связи.

Машина Динара сорвалась с места, а я направилась в дом, спрятав в карман ветровки деньги и документы. Наверное я еще до конца не осознавала всю серьезность ситуации, но как же я мечтала поскорее все закончить с переоформлением необходимых бумаг для Шведова и уехать с Диной далеко от всех мужчин и проблем в своей жизни.

— А здесь ничего так, — Катя разбирала пакеты, которые привез Динар, а Дина сидела за столом и наблюдала за ней, жуя батон.

— Что это? — я заметила ссадину на лбу дочери.

— Ай, мелочи, — отозвалась дочь с набитым ртом. — Упала.

Я перевела взгляд на Катю, а она пожала плечами. Похоже, что не мне одной сегодня пришлось понервничать, чтобы выбраться из западни. Но как же хорошо, что хотя бы часть проблем осталась позади, а мы теперь находились в безопасности.

Поздним вечером, когда я уложила дочь спать, мы сидели с Катей на кухне и я слушала ее рассказ. На дневной прогулке им удалось сбежать с Диной от охранника, но до условленного места, где их должен был ждать человек Динара, добраться им не удалось, потому что Петр с ребятами прочесывали местность. До вечера им пришлось скрываться в парках, а ссадину, которая красовалась на лбу Дины, дочь получила, когда зацепилась ногой за ветку и упала. Только спустя три часа они смогли появиться в обозначенном месте, где их до сих пор ждал человек Динара.

Несколько дней мы обустраивали быт на новом месте. Разговор с Диной о Глебе я откладывала и увлекала ее игрой и книжками. Из дома мы почти не выходили, если только во двор. Погода не особо располагала к прогулкам. Всю неделю дули ветра, срывался холодный дождь, а меня от всех стрессов и нервов без конца тянуло в сон.

— Как же здесь хорошо, — Катя вздохнула полной грудью.

Дина заснула полчаса назад, а мы вышли на улицу с чаем и пледами.

— Да, здесь спокойно, — согласилась я.

Даже не верится, что еще буквально неделю назад я боялась выйти из комнаты и вздрагивала от каждого шороха. Обняв себя за плечи, я всматривалась в темноту, как вдруг заметила рассеянный свет от фар, а спустя несколько мгновений незнакомая машина остановилась неподалеку от нашего дома.

— Мы кого-то ждем? — тихо спросила Катя.

— Нет…

Испуганными глазами я смотрела на приближающийся силуэт. Единственными людьми, которые знали о нашем местонахождении, был Динар и его помощник, но они бы позвонили заранее, сообщив о своем визите.

Надя

— Надя, скажи, что ты знаешь кто это, не иначе у меня сейчас сердце выскочит из груди…

Я вцепилась онемевшими пальцами в деревянные перила, глядя, как к дому приближается Максим. Он был одет в темную толстовку, на голову натянут капюшон. Уверенной походкой он шел прямо к нам.

— Это Шведов, — едва слышно выдохнула я, не веря тому, что он все же решился приехать.

Кате я ничего не сказала о том, что вспомнила Максима, и ему не хотела ни в чем признаваться, но ведь он и так все поймет лишь заглянув мне в глаза…

— В таком случае я лучше пойду к Дине, а вы поговорите наедине.

Катя скрылась в доме, забрав чашки, а я сильнее закуталась в плед. Я не хотела говорить с Максимом о прошлом, но и жить в этом подвешенном состоянии тоже устала. Может быть, пришла пора расставить точки над «i» и идти дальше, пережив эту боль, которая однажды уже разбила мне сердце?

Максим приблизился и несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга. Я боялась пошевелиться, пока он выворачивал мне душу наизнанку своим взглядом. Мне вдруг захотелось расплакаться и рассказать ему как на духу о Дине, что дочь называла папой совсем чужого для себя человека, а я даже не догадывалась об этом. Господи, как же я запуталась в своих чувствах и всем, что узнала о своей жизни за эти дни… Почему нельзя было вернуться в детство, я бы уткнулась маме лицом в грудь, и сидела у нее на коленях до той поры, пока на душе не стало спокойнее.

За время, которое мы не виделись с Максимом он почти не изменился. Если только длина волос стала чуть короче… Вспомнив очную ставку в кабинете у следователя и лицо Шведова, когда отвечала на вопросы Аверина, в районе солнечного сплетения что-то больно сжалось.

— На улице холодно. Идем в дом, — вместо приветствия сказал он, опустив капюшон.

Его голос был бесцветным и уставшим. У человека, который получил освобождение должно же быть на лице хоть какое-то подобие радости? Неужели он так расстроился из-за новости о своем возможном отцовстве? Но я не собиралась ни о чем его просить или как-то заставлять его общаться с Диной.

— Динар сказал, что Глеб будет за тобой следить, а нам небезопасно встречаться… Я не хочу обратно… — Максим положил руки мне на талию и подтолкнул к двери.

— Я бы не рисковал, зная, что приведу к вам кого-нибудь на хвосте. Мы с Иваном поменялись верхней одеждой, я взял подержанный автомобиль. У меня от силы час или два, чтобы поговорить с тобой и показать тебе одну вещь, — мне словно воткнули острый нож в сердце и провернули его несколько раз.

Так все-таки он приехал поговорить о прошлом? Но я была не готова ни к каким разговорам. Я не ждала Максима. И увидев его сейчас, осознала, почему так реагировала на него, начиная с того вечера в ресторане и заканчивая очной ставкой в кабинете у следователя. Мне он до сих пор был небезразличен, а на коже выступали мурашки, когда он ко мне прикасался и так смотрел.

Мы прошли на кухню, я щелкнула кнопку на чайнике, чувствуя себя скованно и зажато. Я старалась не смотреть Максиму в лицо, и вовсе не потому что боялась его, а потому что не хотела ему признаваться в том, что все вспомнила. Не хотела его сейчас ни в чем обвинять. Да и в чем его вина? Это были только мои ожидания и мечты пять лет назад. Грезы глупой и наивной девчонки. Люди часто не виноваты в том, что другие витают в облаках, а потом больно ударяются о землю, когда узнают о правде.