— Дина не его дочь! У нас с ним ничего не было. По крайней мере до аварии. И после… — я осеклась, мне не хватало воздуха, легкие жгло. — Между нами все случилось глубоко после рождения Дины. Я настаиваю, чтобы мы вместе провели экспертизу. Еще раз. В другой клинике. Которую я сама выберу. Я больше никому не верю. Ни одному из вас, ясно?

— Еще одну? В другой клинике?

— Да, — я кивнула.

Несколько секунд он молча смотрел на меня, а потом достал из кармана толстовки еще один лист, сложенный вчетверо.

— Надеюсь, так будет убедительнее, что я тоже оказался не удовлетворен результатами одной экспертизы? Но и эта подтвердила, что Дина не моя дочь. Для второго теста брался другой образец. В день побега девочка поранила лоб, ссадина кровоточила. Динар не стал выкидывать салфетку с кровью твоей дочери, а отдал ее мне…

На какие-то мгновения я потеряла дар речи и не могла произнести и слова. Перечитала несколько раз строчки в заключении документа, но ничего не понимала. Как такое могло быть?

— Ты уверен, что твоему другу можно доверять? Что он не использовал свои волосы и кровь для анализа?

— Более чем. Динар — надежный человек. Но если ты сомневаешься, мне не сложно сделать еще один тест. Только я уверен, что результат будет тот же.

Я стала немного отходить от шока, понимая, чем это все грозило нам с Диной. И теперь на смену опустошения пришло раздражение. Хотелось крушить все вокруг, бить посуду, что угодно делать, но только не возвращаться к Глебу. Ведь я так надеялась, что между нами была поставлена окончательная точка.

— Надя, — Максим коснулся меня рукой, но я отвернулась от него и отошла к окну.

— Я не ждала тебя сегодня с визитом, тем более с такими новостями. Я точно знаю, что Дина твоя дочь. И либо твой друг все же подменил образцы, либо… это сделал ты.

— Что? — он усмехнулся.

В голове сейчас была полная пустота. Я набрала в легкие как можно больше воздуха и произнесла:

— У Дины не может быть другого отца. Но если Глеб добьется опеки над ней, а ты спустишь это все на тормозах… Я буду вынуждена уйти к нему, потому что не смогу оставить ее одну. И в таком случае никаких акций ты от меня ты не получишь.

— Это ультиматум? — Максим сделал шаг ко мне.

— Не подходи, — я выставила руки вперед и уперлась ими в его грудь. — Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне.

Но Шведов, взяв меня за подбородок, притянул к себе, пристально вглядываясь в мое лицо, словно пытаясь прочитать на нем что-то очень важное для себя.

— Даже не знаю, какой ты мне нравишься больше… Замкнутой и сдержанной или с этим безумным огнем в глазах, когда больше не нужно притворяться… Почему я тебе ничего не сказал о том, что мы были знакомы? А черт его знает, Надя. Пять лет назад я потерял от тебя голову, а потом, когда получил срок и сидел в тюрьме, представлял, как хреново моей сестре в детдоме, что я все потерял из-за своего увлечения красивой девчонкой… У такого расчетливого мерзавца, как твой отец, не могло быть дочери ангела. Жаль, что осознал это я слишком поздно. Можешь больше не разыгрывать из себя святую, — в его взгляде было что-то дикое, что-то напряженное и хищное, отчего мне стало страшно.

— Я бы с радостью снова забыла о тебе! И жалею, что пришла к тебе в ту ночь. Ты спал со мной, а жениться собирался на другой…

— Собственно, как и ты, — усмехнулся он. — У нас не так уж и мало общего, правда? Только вот пока я несколько лет варился в котле злобы и отвращения к самому себе, что позволил себе увлечься тобой, мечтал о возмездии, ты меня даже не помнила. Мои чувства к тебе давно выжгло ненавистью, но влечение меньше за эти годы не стало. Я все так же хочу целовать этот рот до тех пор, пока он сам не раскроется мне навстречу в безумном желании. Знаешь, что бывает между мужчиной и женщиной, когда их тянет друг к другу?

— Меня к тебе не тянет. Я презираю тебя! Вас обоих, потому что вы оба спали с ней. Отпусти меня! И больше никогда не смей ко мне прикасаться! — огромные зрачки почти полностью поглотили его глаза.

— А себя ты не презираешь? Ты ведь тоже была с нами обоими. Разве нет?

— Я ни в чем не виновата! И мне плевать на риски. Мы сдадим повторно анализ. Дина не может быть дочкой Глеба.

Максим усмехнулся и отпустил меня.

— Какая же ты упертая. Хорошо, — выдохнул он. — Выбери клинику, я подумаю, как это все организовать. В принципе, мне ничего не стоит подать исковое заявление в суд, но что-то мне подсказывает, что это будет проигрышное дело. Если Хабаров сейчас добьется опеки над дочерью, то это все равно ненадолго. Ему светит срок.

— Даже если Глеб окажется в тюрьме, я все равно буду бояться момента, когда он из нее выйдет! Встречаться с ним и что-либо обсуждать я согласна только в присутствии адвоката.

Максим коснулся рукой моего лица. Ему явно не понравилось то, что я сказала, и он нахмурился.

— Тебя со всех сторон загнали в угол. Примерно, как и меня пять лет назад…

— Пять лет назад я была беременна от тебя и ушла из дома…

— Знаешь в чем между нами разница, Надя? — он перебил меня, сильно сдавив щеки пальцами, причиняя мне боль. — За эти годы я миллион раз все переосмыслил, а местами прозрел. Тебе это все только предстоит пережить, — серьезно глядя мне прямо в глаза, произнес он. — Дай мне знать, когда будешь готова провести повторный анализ. Я найду способ, как все устроить. Только на твоем месте я бы подумал над тем, что ты будешь говорить, когда к этим двум отрицательным результатам прибавится еще и третий.

Голова шла кругом от всех его слов. Если бы не подоконник за который я держалась руками, то уже оказалась на полу.

— Дина твоя дочь, — тихо проговорила, чувствуя, как внутри все скручивается от боли.

Неужели отец и в самом деле сделал за моей спиной все эти ужасные вещи? Ведь он знал, как я любила Максима и все равно решился на эти шаги?

— А если нет? С какой стати я должен тебе верить? Я два раза оказывался в тюрьме из-за тебя и твоей семьи. И если в первый раз я хотел добраться до тебя, чтобы свернуть твою шею, то сейчас хочу сделать это с твоим мужем. Вот только, если он действительно отец твоего ребенка, я не смогу нанести девочке такую травму. И знаешь почему? Наташа осталась сиротой, лишилась всякой поддержки и попала в детский дом. Такого будущего для маленькой девочки, которая спит сейчас в соседней комнате и не думает ни о чем плохом, я не хочу. В этом между нами отличие с твоим мужем. Он идет по головам и ни о ком не думает. Так какого черта я думаю о тебе и твоей дочери? Бегаю по этим клиникам и делаю эти никчемные анализы? — в сердцах проговорил он.

Несколько мгновений он смотрел на меня, а затем развернулся и ушел. У меня перехватило дыхание и я сползла вниз, не в силах сдерживать слез, которые рвались наружу.

— Все нормально? — Катя появилась на кухне и, заметив меня сидящий на корточках на полу, тут же оказалась рядом. — Надя, он тебя ударил? Надя… — она встряхнула меня за плечи. — Что случилось? Почему ты плачешь?