15 июля части 6-й армии вермахта захватили Миллерово и находились уже в 300 километрах от Сталинграда. В этот день Сталину стало окончательно ясно, что остановить немцев западнее Дона не удастся. Вечером он лично позвонил в обком Чуянову и приказал готовить город к обороне. Тут же начиналось спешное строительство четвертого городского оборонительного рубежа, на которое ежедневно стали выгонять многие тысячи сталинградцев. Так, в Ерманском, Дзержинском и Ворошиловском районах на строительство укреплений были направлены по 10 000 человек. Жители Краснооктябрьского, Тракторозаводского и других районов Сталинграда также активно участвовали в строительстве «окопов». Многие учреждения, работа которых могла быть без ущерба для интересов фронта приостановлена, временно закрывались с оставлением в них только дежурных, а весь коллектив мобилизовывался «на окопы». В конце июля на строительстве городского обвода работали свыше 57 000 человек. Все необходимое для строительства добывалось на месте.

Решениями транспортного комитета при ГКО от 14 и 15 июля и последующими его указаниями на волжский речной транспорт возлагались все возраставшие перевозки грузов для заводов, выпускавших броневую сталь, танки, артиллерийские орудия и другую важнейшую военную продукцию, а также перевозки боеприпасов. В Вольске, Саратове, Камышине и Сталинграде были созданы фронтовые базы снабжения, в Казани, Сызрани и Ульяновске срочно усиливались пункты перевалки воинских грузов с железных дорог на водный транспорт и обратно. Всего по решению Госкомитета Обороны было необходимо принять с железных дорог на Волжскую магистраль 6000 вагонов воинских и 3550 – хозяйственных грузов. Волжские порты не были подготовлены к переработке столь огромного грузопотока, поэтому в Куйбышеве, Батраках и Саратове в спешном порядке началось сооружение дополнительных причалов для тяжеловесных грузов. Затем при помощи воинских частей началась реконструкция пристаней в Камышине и Вольске. Тем не менее перегрузка с вагонов в пароходы и баржи происходила с огромными трудностями. Зачастую портовые краны не выдерживали нагрузки и опрокидывались, происходили многочисленные аварии и несчастные случаи. А эшелоны все прибывали и прибывали.

20 июля в Сталинград приходит копия постановления ГКО об отгрузке и вывозе из Сталинградской области запасов хлеба, в соответствии с которым было необходимо в течение месяца дополнительно отгрузить 540 000 тонн. В тот же день бюро обкома принимает постановление о практических мероприятиях по скорейшему сбору и вывозу всего лома цветных металлов с доставкой своим транспортом к железной дороге и пристаням. В зале заседаний Сталинградского горкома ВКП(б) в местном кремле срочно собрался партийный актив города, в том числе представители предприятий, коммунальных служб, речного транспорта. Первый секретарь обкома Алексей Чуянов в нервозной обстановке сообщил присутствующим о полученных им указаниях из Москвы, суть которых состояла в следующем: покончить с эвакуационными настроениями, обеспечить бесперебойную работу промышленности, усилить ПВО. После этого по залу пронесся небольшой ропот негодования, ведь многие работники заводов уже паковали вещи в надежде на скорое решение об эвакуации из города, но вслух, естественно, никто не высказался. На партактиве также была обсуждена информация о состоянии с торговлей продуктами, обеспечением общественного порядка.

В этот же день, 20 июля, Вольфрам Рихтхофен прибыл в новую штаб-квартиру в Мариуполе на побережье Азовского моря и на следующий день наконец официально возглавил 4-й воздушный флот. Примечательно, что приказ о назначении был напрямую подписан самим фюрером и вступил в силу еще 3 июля, однако был задержан рейхсмаршалом Герингом. Штаб флота поначалу встретил Рихтхофена без воодушевления. «Я действительно имею репутацию ужасного начальника, – писал он в дневнике. – Здесь все боятся моей жестокости. Дела здесь делаются настолько вяло, что я не буду в состоянии долго сдерживать мой темперамент». В первую очередь новый командующий считал, что штаб флота погряз в административной работе, удалившись от линии фронта. Рихтхофен же решил управлять им по схеме VIII авиакорпуса. Последний теперь возглавил его протеже генерал Мартин Фибиг.

Первыми мероприятиями Рихтхофена на новой должности стала реорганизация IV авиакорпуса Пфлюгбейля по типу корпуса, которым ранее командовал он сам. Кроме того, после захвата Воронежа 2-я армия начала строительство долговременных оборонительных укреплений вдоль линии фронта, а венгры начали укрепляться южнее на западном берегу Дона. Чтобы не отвлекать на этот участок, ставший второстепенным, силы наступающего VTII авиакорпуса, для действий в этом районе была сформирована Тактическая авиационная команда «Норд» (Gefechtsverband Nord) под командованием оберста Альфреда Бюловиуса.

Первоначально в ее состав вошли I. и III./KG27, Aufkl. Gr. l0, а также временная истребительная авиагруппа. Задача, поставленная команде, была простой: поддержка боевых действий 2-й армии. Бомбардировщики должны были атаковать советские аэродромы, а самолеты-разведчики осуществлять непрерывное наблюдение за тыловыми районами к северо-востоку и востоку от Воронежа[82].

Рихтхофен возглавил 4-й воздушный флот как раз накануне второй битвы за Ростов-на-Дону. Начиная с 8 июля город подвергался массированным бомбардировкам. Основными целями были мосты через Дон и железнодорожные сооружения. 16 июля крупного успеха добились «Хейнкели» KG55. Используя новый высотный прицел Lotfe 7D, бомбардировщики сумели добиться прямых попаданий в крупный мост в Батайске, а на следующий день окончательно разрушить его[83].

«После первого налета 18 июля на Подгорное (5 км северо-восточнее Воронежа), где находились русские танки, мы в течение трех дней выполнили несколько миссий в районе Ростова-на-Дону, где русские пытались переправить их грузы и массы войск через Дон на юг, – докладывал штурман Ханс Райф из 3-й эскадрильи KG27 «Бёльке». – 19 июля нам удалось с высоты 4200 м добиться прямого попадания в понтонный мост, несмотря на сильный огонь зениток по нашей небольшой группе, так что взрывы были слышны в машине, и различные осколки, повредившие обшивку. Вторая атака была против забитой войсками дороги Ростов-на-Дону – Новочеркасск после посадки для дозаправки и вооружения в Краматорске. Далее на востоке наши войска уже достигли Дона в его излучине. Из уважения к русским зениткам мы бомбили на этот раз даже с 5500 м»[84].

Между тем по-прежнему базировавшаяся в Курске эскадра KG27 в это время почти не участвовала в наступлении на Кавказ, а поддерживала части 2-й армии, отражавшей советские контратаки в районе Воронежа. Во второй половине июля к первой и второй группам наконец-то подключилась и II./KG27. 22 июля она понесла первую потерю на этом участке фронта. Во время бомбардировки пехоты и танков в районе Ломово – Суриково советскими истребителями (по утверждению немцев, «Харрикейнами») был сбит Не-111 «1G+AN» фельдфебеля Курта Гехлхаара из 5-й эскадрильи. Весь экипаж пропал без вести. А на следующий день в районе Воронежа и Малой Верейки также истребителями были повреждены еще две машины из 6-й и 7-й эскадрилий. А во время вынужденной посадки в Касторном разбился «1G+HS» из 8-й эскадрильи, правда, экипаж при этом остался цел. 25 и 28 июля это подразделение потеряло еще два самолета, из которых как минимум один снова был сбит истребителем. При этом экипаж «1G+KS» был вывезен с советской территории «Хейнкелем» лейтенанта Ханса Новака.