– На нас уже люди смотрят.

- Скажи, что дурак и я перестану.

- Ты, маленькая… - снова завелся он.

- Хе-хе-хе.

- Скажи-скажи! – заканючила девочка.

- Тихо, - попытался прикрыть ей рот парень, но тут же крикнул, когда в руку вцепились острые зубы. – Не кусайся, ты! Ай, черт! Хватит, Маширо! Прости, я дурак!

Я почуял пятой точкой небольшие вибрации и понял, что мои верные воины, которые сейчас выступают в роли носильщиков, молча, но бессовестно ржут. Ничего необычного, просто еще один день с Маширо.

Глава двенадцатая. Снова дома или здравствуй, дедушка.

Спустя четыре дня после прибытия обратно в Сейретей.

На тренировочном полигоне, под жарким полуденным солнцем проходит одна из суровых тренировок.

Четыре крепко стоящих каменных столбика, а внизу насыпано много жарких, алых от температуры углей. Я выполняю что-то вроде упражнения планки, только на полусогнутых руках. Так еще мучают солдат, издевательски называя это «полтора», при отжиманиях. Вот только вряд ли под ними разжигают гору углей, горячих как ад.

- Тц, - цыкнул я, сильно сжав зубы и морщась от жара внизу.

Я только в коротких штанах, уже потерявший чувство времени от напряжения. С голого торса в угли падают капли пота, тут же испаряясь с шипением. Это происходит так часто, что звук напоминает дождь на раскаленной сковородке. Руки начинают трястись.

В контраст с моими страданиями рядом преспокойно устроился дедушка. Старый шинигами сидит на роскошном стуле, закинув ногу на ногу и обмахивается широким веером из кончиков павлиньих перьев.

- Дыши ровнее и не думай падать, - спокойно указывает он. – Ожоги довольно сложно лечить.

- Чувствую себя куском мяса на костре, - процедил я в ответ и сосредотачиваясь на дыхании.

Дед хмыкнул, резко сложил веер и сурово выдал:

- Это то, что ты получаешь, после того как болтался целыми днями по Руконгаю и не подумал даже часа уделить тренировкам.

- Это была не праздная прогулка, - огрызнулся я. – В путешествии не до таких вещей! Что мне было делать, в паланкине приседать?

- Поговори мне еще, - пригрозил дедушка.

Словами он не обошелся. Выставил палец и слабо ударил духовной силой поверх углей. Ветер сдул пепел, иcкры поднялись резко и мощно, обдали мою кожу нестерпимым жаром!

Я чудом не упал в это горнило из углей. Только руки согнулись и зажмурился, изо всех сил призывая уже свою реацу для защиты. Сразу полегчало, кожа будто покрылась невидимой броней, которой такая температура нипочем.

Разумеется, я понимаю, что это никакая не броня, а просто усиление. С такого приема начинают все бойцы, пробуждающие реацу. Мне и само упражнение стало даваться в разы проще, а тело полегчало. Но это пожирает выносливость и духовные силы с огромной скоростью.

Ничего, надо лишь потерпеть, пока угли снова не покроются слоем пепла… И не похоже, что мне становится лучше, кожу щиплет, словно ободрали наждаком не жалея силы. Вижу, как грудь и живот покрываются краснотой с белыми пятнышками, предвестники настоящих ожогов. Но реацу и тут спасает, под ее мягким давлением краснота спадает.

- Хоть чему-то подучиться у тебя все же мозгов хватило, - чуть кивает дед, снова распахивая веер.

Я только губы сжал, чтобы ненароком сгоряча не выдать, что только сейчас и научился. Под давлением обстоятельств, так сказать.

Спустя пару минут я даже перестал постоянно концентрироваться, а дыхание выровнялось.

- Кажется, ты попривык? – тут же просек дед.

Чертыхнулся про себя, но честно кивнул. Дедушка потянулся к плоским камням, что лежат рядом со стулом. Стопка каменных кругов с грубой поверхностью. Я все гадал, зачем они ему…

Когда он взял один такой камень и легко зашвырнул его точненько мне на хребет, я все осознал. Камень приземлился на спину с глухим шлепком, дав знать позвоночнику, что сейчас тут прибавился пяток килограмм.

Руки начали опускаться, капли пота опять зашипели, падая и испаряясь. Я начал молиться, поглядывая на еще десяток каменных кругов в надежде, что они не окажутся на моей спине вот прям щас. Черт возьми, как же начинают болеть мышцы поясницы, это невыносимо!

Я уже было открыл рот, но меня тут же перебил дед.

- Что? – прищурился он, потянувшись к камням. – Еще один хочешь?

Замотал головой.

- Вот и молчи. Пока не скажу прекратить. Шататься по лесам и полям да пить с воинами у тебя выносливости хватало. Вот и сейчас хватит.

- Ничего я не шатался!

Я всего лишь потратил на неделю с лишним больше времени на путь туда и обратно, не желая так быстро вернуться в надоевшие стены поместья. Впервые вырвался за пределы семейной земли, кто бы сразу назад захотел? Все это можно легко оправдать трудностями пути, погодой, плохой дорогой…

- Парочка омницукидо следовали за твоим отрядом по пятам, - со снисходительным «кому ты лапшу на уши вешаешь», поведал дед. – Я знаю все, что ты делал, по часам. Включая то, что ты, балбес, проложил путь через охотничьи территории пары-тройки сильных банд. Если бы за тобой не приглядывали и тех отбросов загодя не перебили, был бы ты в плену или трупом по реке спускался… Скажи спасибо, что отцу твоему не сказал. Ему и без твоих выходок дел хватает.

Раскрытие маленькой лжи стало неприятным опытом. Упоминание опасностей, от которых избавились еще до того, как я вообще о них узнал, удивило и заставило задуматься. От упоминания отца я вздрогнул.

- Спасибо.

Дед снова ткнул пальцем, еще одна волна ветра и реацу снесла пепел с углей, взметнулся жар с искрами. Тренировочный ад и возмездие за мою глупость продолжались.

Теперь, точно зная, где и почему не прав, наказание выдерживал молча. И корил себя за недальновидность. Небольшой свиты и герба на паланкине мало, чтобы отпугнуть настоящих отбросов и зверей среди преступности Общества Душ.

Настоящим кровожадным отморозкам всегда плевать кого рубить, а такие везде найдутся. А еще на паланкине не написано кто едет и кого трогать не надо. Далеко не все из бандитов читать то умеют, не то, что гербы знати различать. Сначала ради золота прирежут, а потом спрашивать будут, кого убили. Раз на торговые караваны с нашим гербом нападают, то чего и на отряд с паланкином не напасть?

Есть вариант хуже, который мне подкинуло воображение и логика. Найдутся и те, кто точно понимал бы, на кого нападает и был этому рад. Особенно