Потом мы оказались в небольшом парке – и я еле-еле успел увидеть сквозь деревья, как наш провожатый заходит в дверь дома по улице, граничившей с парком с другой стороны. Вскоре мы оказались в гостиной, обставленной по-морскому: секстант на стене, кусок каната, корабельный компас, картины с парусниками и бурным морем. Там нас ждал наш провожатый в компании человека, которого я принял бы за типичного англичанина. Увидев нас, тот кивнул, рыжий с полупоклоном удалился, а «лимонник» сказал с ленивым оксфордским акцентом, да так, что, если бы я его сразу не узнал, то поверил бы, что он – самый настоящий британский аристократ:

– Миледи, не знаю, как вас величать…

– Мисс Мак-Грегор, – сказал я.

– Мисс Мак-Грегор, меня зовут сэр Гарольд. Позвольте ваше пальто. У нас тепло, мы, в отличие от местных, на дровах не экономим. Вот так. Садитесь, прошу вас. Чаю? Пэдди, принеси нам, пожалуйста, чаю с лимоном и сахару. И сэндвичей. Мисс Мак-Грегор, Пэдди о вас позаботится, а нам с мистером…

– Сэром Теодором, – улыбнулся я.

– Нам с сэром Теодором необходимо немного поговорить. Мы оставим вас на какое-то время. Кстати, чтобы не заболеть, предлагаю пока принять ванну: Пэдди вам ее нагреет и подготовит.

– Спасибо, сэр Гарольд, – улыбнулась Катриона. – А вы русский, как сэр Теодор?

Гарольд вздрогнул, а потом чуть усмехнулся:

– А что, это так заметно?

– Разговариваете вы как настоящий лорд. Но ваши манеры достаточно сильно отличаются от манер джентльменов из нашего высшего света, причем в намного лучшую сторону.

– Ну что ж, учту. Сэр Теодор, пройдемте, – последние слова были сказаны уже по-русски, с южнорусским говором.

Мы поднялись по лестнице и зашли в одну из комнат. Там Гарольд (которого я один раз видел в самом начале моей карьеры в СБЭ, только тогда его звали Игорем) посмотрел на меня без тени улыбки:

– Кто эта девушка, Федя?

– Потом расскажу. Поверь мне, так надо.

– Надо, значит, надо. Только с ней будет сложнее. Ну что ж, рассказывай, как ты дошел до жизни такой, да и почему до сего момента от тебя не было никакой весточки.

– А где мы сейчас находимся?

– Пэдди – ирландец, впрочем, родился он именно здесь, на острове Собак. Сочувствует фениям и не терпит англичан. В свое время он сам предложил сотрудничество Новикову с компанией, и именно он теперь наш человек в Гаване, точнее, в Лондоне. Важно лишь то, что на него пока еще не вышли шустрые парни из Скотленд-Ярда. Для местных он вполне обеспеченный человек, который ранее торговал и с Россией, и с Данией, и с Пруссией. Теперь, как ты можешь догадаться, эта лавочка для него закрыта, но он переключился на Бельгию с Голландией, причем достаточно успешно. Ну и между делом помогает нам. Я ему выдал пеленгатор, по которому он тебя нашел; он, конечно, офигел, когда до него дошло, как прибор работает…

– А ты тут под какой личиной?

– Английский аристократ, проживший полжизни в Германии и недавно вернувшийся на родину. Снял комнату у Пэдди и живу в свое удовольствие. Почему здесь? А здесь дешевле, чем в городе, а большую часть состояния я прокутил.

– А почему Гарольд?

– Сэр Гарольд Адриан Расселл, в честь Гарольда Адриана Расселла Филби, также известного как Ким Филби. Ладно, теперь рассказывай ты. Как Король сказал Алисе, или еще скажет, книга-то пока не написана, «начинай сначала и продолжай до тех пор, пока не дойдешь до конца: тогда и остановись»![64] А насчет девицы не бойся: она в это время будет плескаться в ванне и уплетать бутерброды с огурцами, которые умеют делать не только герои Оскара Уайлда, но и Пэдди.

Где-то через полчаса я остановился. Игорь смотрел на меня странным взором.

– Надо же. Все сделал правильно, а вот в конце…

– А что не так?

– Ну, во-первых, зря ты так близко сошелся с бедной девушкой. Не сомневаюсь, что все и вправду было невинно, но тебя королева прямым текстом предупредила, что не потерпит других женщин в твоей жизни. В результате и девочке жизнь подпортил, и сам в Тауэр загремел.

– Но потом-то все наладилось.

– Именно что наладилось. Не дерни ты непонятно куда, через месяц-другой жил бы в каком-нибудь особняке в Лондоне, время от времени любил бы эту сексуально озабоченную королеву, и все было бы в ажуре. А ты зачем-то взял и убег.

– Слишком много у меня было информации, и никакой возможности донести ее до вас.

– Это так, но ценнее было бы, если бы ты и далее ее собирал, а заодно и влиял бы на их решения. Ведь именно это у тебя неплохо получалось.

– А не поздно мне вернуться обратно? Мол, захватили меня злые бандиты, а я убежал.

– А какой идиот взял с собой практически все, что имело хоть какую-нибудь ценность? В Скотленд-Ярде работают не дураки, и как только они найдут у тебя в комнате лишь шмотки и, извини меня, ополовиненную коробку с гондонами, у них появятся смутные подозрения. Далее, вполне вероятно, они найдут и водителя твоего омнибуса, и свидетелей твоей прогулки по порту.

Вот до острова милых собачек, я надеюсь, они не доберутся, а если и начнут опрашивать людей у мостика, то что им это даст? Ну разве что кто-то видел вас из окон. Или тот старикашка стуканет. Но даже он не видел Пэдди. Так что куда вы потом делись, определить не смогут, разве что очень повезет, да и то на все это уйдет немало времени. И тот факт, что ты был с Катрионой, наведет их на определенные мысли, которые не помогут ни ей, ни тебе.

– И что?

– Решат, что «то есть, значит, хитрожопый оказался наш Егор»[65], точнее, наш сэр Теодор. И даже если ты вернешься, то в лучшем случае окажешься в той самой камере в Тауэре, куда тебя поместили в начале твоего пребывания на этом историческом объекте. Более вероятно, что твое обиталище переместится из сей старинной крепости в менее комфортабельные нумера, например, в тюрьму в Рединге, где в будущем окажется вышеупомянутый Оскар Уайлд. Или не окажется, в сей версии истории.

– И что мне сейчас делать?

– Снимать портки и бегать… Пусть гадают, куда ты делся. Пару-тройку дней поживешь здесь. При первой же возможности мы переправим тебя на родину. Как раз это должно получиться без проблем. А вот что нам делать с твоей Катрионой? Конечно, мы можем отправить в Россию, ее – только вот как она на это посмотрит?

– Сугубо положительно. Она уже говорила, что мечтает увидеть Петербург.

– А что потом?

– А потом она станет госпожой Филоновой. Ну, или леди Фэллон.

– Увы, последнее, скорее всего, исключается: ей из России дорога будет заказана. Тебя, я думаю, можно будет еще задействовать с твоим титулом, конечно, подальше от Англии, а вот ей придется остаться в Северной Пальмире. Ну или, например, где-нибудь в Москве либо в Крыму. Только вот как она отреагирует, если узнает или даже заподозрит, что муженек не сможет хранить ей верность, пусть исключительно по профессиональным причинам?