Особым свойством онто Ин-се является не только формализация и индивидуализация экзистенциального сущего[83], но и функция передачи существующему порядок Бытия.

«Бытие»: первый и сущностный атрибут, создающий реальное как противоположность ничто.

Бытие удостоверяет себя присутствием и определяет модусы реальности по своему усмотрению.

Бытие может пониматься в трех смыслах.

1) Бытие как перводвигатель порядка реальности или реальностей[84]представляет собой высший и единственный принцип, которым оправдано все реальное, все существующее. Оно – метафизичное, эстетичное (по ту сторону любой феноменологии), простое (не подразумевает какого-либо понятия о частях или целом, о «прежде» и «после»), чистое и абсолютное для-себя-бытие (действие и цель в самом себе, совершенное и целостное благо в силу того, что исключает всякую гипотезу добра и зла), разумное волевое стремление к единству в акте самого себя.

Бытие в своем принципе – всеобъемлющее и разумное (начало), обратимость всего в простоту. Человек не может помыслить Бытие, не может представить его себе, но при попытке пойти дальше он осознает, что находится перед чем-то личным, уникальным, перед тем, что ипостатирует гипотезу единичности универсума.

В качестве перводвижущего Бытие есть присутствие сущности всего реального, или всего существующего. Законы, регулирующие субстанциальное существование вещей, являются имманентностью его присутствия. Исходя из своей тождественности, оно совершенствует любую феноменологию противоположностей.

2) Бытие как общее действие всех индивидуаций, составляющих жизненный мир со всеми его причинами и следствиями. Для каждой вещи оно создает «универсальное» и «частное». «Универсальное» («обращенное к Единому») – поскольку каждую вещь или действие оно наделяет радикальной предпосылкой бытия, то есть наделяет «есть»; в этом смысле оно обеспечивает единообразие с перводвигателем. «Частное» (от лат. “partem colеre” – «заботиться о части») – поскольку оно структурируется для того, чтобы придать функцию и различия миру реалий, или миру вещей.

Именно принадлежность к собирательному, космическому, всеобъемлющему общему отличает от «небытия». Индивид не просто есть, но есть среди множества других сущностей, совокупность которых составляет горизонт конкретной реальности или мира жизни.

В философии все мыслители, если только они не уточняют бытие как «индивидуальное бытие», понимают его именно в этом втором значении, то есть как принадлежность миру жизни. Под «феноменологией бытия» понимается это абсолютное и общее связующее начало, служащее основанием и опорой всего реального.

3) Бытие как сокровенное внутреннее действие «здесь и сейчас» особенного и индивидуализированного существующего, которое составляет вот-бытие отдельного индивида. Это бытие служит основой возможности существования субъекта, составляет цельность и центр тяжести любого экзистенциального структурирования. Это уникальное и неповторимое существующее – как в его акциденциальной, так и в его субстанциальной форме.

Эти три способа постижения бытия являются тремя фундаментальными категориями онтологии – науки о бытии. Эти три способа, если рассматривать их исключительно с антропологической точки зрения, можно также представить себе как Бог, Мир и «Я» (или душа).

На рациональном уровне пяти органов чувств, внешних и объективных, индивидуальное бытие и общая универсалия исчерпывают собою область исследования и восприятия реальности. Это есть наука, коль скоро их характерный способ есть доступная всем очевидность. Между тем для большинства людей наука тождественна вере, так как, чтобы обладать научной очевидностью, нужна компетентность в анализе и проверке данных, то есть необходимо быть техническим экспертом в применении очевидности.

Принимая во внимание определенную ограниченность органов чувств, существующую в современной науке, онтопсихология добавляет два вышеназванных модуса бытия. Тем не менее, в качестве экзистенциально-гуманистической философии она обращается к целостному опыту человека. Человек существует по ту сторону законов и продуктов цивилизации, он постоянно пребывает в трансценденции, которая становится абсолютом для любого внешнего проявления. Верховный гений всегда остается за пределами своих произведений.

Чтобы прочитывать любое самодвижение психики, психолог должен уметь следовать опыту человека, продлевая его. Отсюда начинается «шестое чувство», парапсихическое чувство, «молчание» чувств или мистические языки, ненаучные, но универсальные и поразительно реальные. Наука же остается только скромным по объему сектором, соразмерной конвенцией, регулирующей переплетения связей общественного сосуществования людей.

Среди конечных ориентиров зрелых процессов человеческой ментальности обнаруживается присутствие бога-личности, бога-распорядителя, некоторой энергии, обладающей собственным единством. Благодаря этому опыту индивид определяет для себя целостное бытие как присутствие разумной, единой, самодостаточной, априорной имманентности, которую упрощенно называет Богом. На пике своего опыта человек познает это присутствие таким, каким оно соотнесено с ним. Крупные религиозные институты теряют свою политическую силу, но религиозное чувство на них не заканчивается. Независимо от того, истинен ли этот бог или нет, постоянное присутствие священного имманентно опыту человека.

Мы – не случайное нагромождение элементов, а формализованная организация, обладающая собственной материей и средствами достижения конкретной цели, что определяет нас как «личность». В соответствии с порядком, который мы встречаем в этой природе, мы чувствуем, что кто-то поместил нас сюда, дал каждому облик и призывает к себе. Мы ощущаем, что этот кто-то является началом нашего существования.

Вступая в такую модальность опыта Бытия, мы чувствуем личное отношение к Нему: «Я» и априорное «Ты» как сущностное основание возможности универсального бытия (метафизическая диада)[85].

Это высшая трансцендентность, в которой до предела развитое сознание человека зрит абсолютное «Ты», называющее его по имени: его и только его. От истока оно взывает к каждому, как личность к личности. Это подобно тому, как если бы непрерывное обретение зрелости приводило нас к первоначалу нас самих.