и понятно, две пустые бутылки от вина, грязные тарелка, доска и шелуха от чеснока.

— Очень странно, что Василиса о вас не говорила. Почти муж. Это же, когда вы успели?

— Ну, учитывая, ваши натянутые отношения и нежелание идти на бабулин юбилей, оно и понятно. Счастье любит тишину, — балабол. Но, надо признать, красиво врет.

— Очень интересно. Петр, а вы алкоголик?

— Ну не так чтобы очень, но печень по праздникам нагружаю.

— Праздники, я полагаю, часто, — указывает взглядом на стол.

— Нет, Екатерина Михайловна, не часто. Это мы вчера праздновали помолвку. А сегодня еще не успели прибрать, но это минутное дело.

— Помолвку? Василиса? — переводит на меня взгляд. Вместо ответа киваю как болванчик. — И когда свадьба?

— Планируем зимой, — быстро отвечает Соболев.

— Вчера вы праздновали, а вот прям сегодня Василиса заболела и потеряла голос? Я тебе вообще-то звонила весь день, — обращается снова ко мне.

— Да. Василиса вчера пела. От счастья, — подумаешь, одна буква неправильная в слове «пела». — А вот с телефоном у нас небольшая проблема. Были на шашлыках и у нас их украли, поэтому вы и не могли дозвониться. Кофе, чай?

— Чай.

Мне бы встать, да убрать со стола следы своего «преступления», вот только с каждой секундой мне становится хуже. То в пот бросает, то голова кружится. А еще снова тошнит. Видимо, даже на лице с маской это отобразилось, иначе не знаю, как объяснить то, что Соболев без слов подал мне стакан с водой.

Чувствую на себе мамин взгляд. Ее подозрения понятны, то нет мужика, то сразу вдруг помолвлена. Я даже знаю, какие мысли сейчас бродят в ее голове: нашла себе очередного мудака. Если уж быть откровенной, маму понять можно. Возможно, на ее месте я бы тоже донимала саму себя гиперопекой и пыталась устроить личную жизнь дочери. В конце концов, с Денисом ее чуйка сработала правильно. Она, в отличие от влюбленной меня, отбраковала его сразу.

Да и чего уж греха таить, у мамы есть причины контролировать меня. Кем сейчас ей видится Петя? Каким-нибудь уродом, который спаивает ее дочь, притворяясь миленьким, а на самом деле хочет забрать у меня этот дом. Ну в принципе тоже логично, Денису я дала продать подаренную папой квартиру, чего б сейчас так же не лохануться? А вообще лучше маме не знать, что Петя не алкаш, а мужик при деньгах.

Чувствую, что ситуация накаляется, мама сдерживается, но сейчас точно начнет допрос с пристрастием, а не просто обойдется перебрасыванием вежливых фраз. Кажется, только Соболев в этой ситуации спокоен как танк. Точно, как мне раньше не пришло в голову, что он самый настоящий танк. Таран. Нет, Танк Таранович!

От этой мысли вдруг стало так хорошо. Танк… всех раздавит, а меня нет. Бабку бы точно я дала ему задавить. Ой, да что там говорить, мама бы тоже была не против. Какая я все-таки… не гуманная. Зато Петя отлично притворяется. Орудует у меня на кухне так, словно жил здесь всю жизнь. Подает маме сначала чай, затем откуда-то нашел вафли.

— Екатерина Михайловна, а давайте сальца? А то мы с Василисой ели, а вы нет. Надо всем есть, чтобы не казаться вонючими.

— Спасибо, я не переношу чеснок.

— Вампиры, кажется, тоже, — ну вот зачем ты это сказал?!

— Не знаю, возможно. Но я с ними не знакома. Итак, Петя, расскажите о себе хотя бы немного. Сорок три года и что ни разу не были женат? А дети?

— Был. Детей нет.

— А хотите? — ну вот зачем ты это делаешь?!

— Конечно, хочу. Как можно не хотеть размножить вашу дочь? В смысле не родить с ней красопету дочь. Такие гены надо плодить. Через пару годиков побалуем вас статусом бабушки.

— Через пару?

— Не раньше. Годик точно хочется пожить для себя.

— Понятно. Ну а кем вы работаете, Петя? — ну давай, раскрой ей сахасрару.

— Да никем, — вот же гад. — Живу на том, что удалось накопить за годы работы. А так на досуге подрабатываю биоэнерготерапевтом.

— Это кто?

— Тот, кто занимается раскрытием чакр.

— То есть шарлатан обыкновенный, — не спрашивает, скорее констатирует.

— Точно не обыкновенный. Когда у Василисы появится более четкий голос, удостоверитесь, что я лучший биоэнерготерапевт.

— Ну а живете вы где? Вы местный?

— Не совсем. Я — городской. Но сейчас живу на соседнем участке.

— Это где серая хибара?

— Она самая.

— А что так? На большее не хватило? — с особым ехидством в голосе отмечает мама.

— Большее находилось далеко от Василисы, а мне нужно было близко.

— Это вы сейчас о чем? — уже настороженно интересуется мама.

— О том самом. Я пришел к вашей дочери на прием и вуаля — влюбился. А так как ваша дочь была ко мне не слишком благосклонна, я начал немного маньячить и прикупил домик рядом с Василисой, чтобы быть всегда рядом. Так контакт проще налаживать, — ну, спасибо, что все не рассказал.

— Вы знаете, у нас уже был один сталкер, который никак не мог оставить мою дочь в покое. Нам хватило.

— Сталкер?

— Да, бывший муж Василисы.

Только я хочу запротестовать, чтобы мама замолчала, как Соболев жестом руки показывает мне заткнуться. Спасибо, могла спалиться.

— Можете не переживать на мой счет, — спокойно произнес Петя. — Я — ХДВП.

— Простите, это что значит?

— Хороший, добрый, великолепный Петя. А что это мы все обо мне, да обо мне? Давайте о вас, Екатерина Михайловна.

Браво. Соболев ловко перевел тему на мамину скромную персону, а сам так и косится на меня. В моем состоянии есть только один плюс: из-за того, что голова работает плохо, я не сильно задумываюсь о последствиях. Сейчас мне просто очень хочется спать. Стыд снова накроет позже.

— Не переживайте, к бабуле на день рождения Василиса придет. Точнее мы придем вместе, да, Вася?

Киваю как болванчик, смотря на то, как мама встает из-за стола. А вот дальше, когда Соболев принимается провожать маму, сон как рукой сняло. Нельзя! Просто нельзя оставлять их наедине! Хватаю его за руку, как только он пропускает маму вперед.

— Не иди с ней.

— До тех пор, пока я не съем чеснок, тебе, лапонька, лучше помолчать. Иди сядь лучше.

— Не иди, — почти умоляюще произношу я.

— С тещами надо дружить, зая. Или хотя бы делать вид, что ты не желаешь видеть ее на кладбище. Маску уже можно снять.

Ну, было бы странно, если бы Петя вдруг меня послушался, равно как и я. Вместо того, чтобы примостить свою пятую точку, я подошла к окну и