– У меня вообще-то заказ, – недовольно пробурчал он, но я его перебил.

– Плачу тройной тариф. – Недовольство на глазах уменьшилось и превратилось во внимательный взгляд. – Я сейчас продиктую адреса, надо добраться до ближайшего. Если после старта управимся в пять минут, будет пятикратный. – Водитель кивнул, показывая, что внимательно слушает.

Вчитываясь в листок, я быстро тараторил те адреса, которые по районам должны быть ближе, отдав на откуп выстраивание маршрута водителю. Тот сосредоточенно глядел на меня, еле заметно проговаривая что-то про себя. В итоге услышав последний вариант, он замер на десяток секунд, а затем, утвердительно кивнув, отвернулся. Спустя секунду автомобиль резко тронулся с места, слегка вильнув кормой.

– Предпоследний, будем минут через десять, – бросил короткую реплику бородач, сосредоточившись на дороге.

– Хорошо, пятикратный твой, – ответил я, покрепче сжимая ручку и пытаясь удержать себя на одном месте на скользком диване. Получалось плохо – автомобиль летел, нарушая практически все существующие правила, активно подрезая других водителей и ловя отовсюду возмущенные сигналы вкупе с ругательствами. У меня даже дорогу получалось плохо рассмотреть, пока я второй рукой пытался достать из рюкзака спрятанные деньги, а также рассовать по карманам куртки запасные обоймы от моей винтовки. Водитель, видевший все манипуляции на одном из экранов на панели, их полностью игнорировал. Укрытый за бронированное стекло, он, скорее всего, чувствовал себя в некой безопасности. Или же просто привык к такому, предпочитая не задавать лишних вопросов.

В итоге, всего через восемь минут остановившись неподалеку от нужного здания, я пулей выскочил из такси, оставив на сиденье тысячу кредитов и бросив водителю, что сдачи не нужно. Но тот даже не поблагодарил, с громким визгом резины стартуя с места и пытаясь убраться поскорее. Спустя секунду, обернувшись назад, я понял почему. Два броневика подъезжали прямо ко входу нужного мне жилого небоскреба, полностью игнорируя дорожную разметку и перекрывая любое движение.

Пытаюсь сориентироваться и прикинуть свои дальнейшие действия. Прямо вдоль широкой дороги с обеих сторон стояли ряды высотных жилых домов, П-образной формы. Три основных входа выходили на небольшой внутренний двор, в центре которого находились заезды в подземную парковку. Задние части зданий при этом стояли чуть ли не впритык друг другу – расстояние там на глаз явно не превышало четырех метров. Ограниченность пространства заставляла людей смиряться с отсутствием какого-либо вида из части окон. Я прямо сейчас находился на углу этого двора и основной улицы, не успев дойти какие-то двадцать метров до ближайшего входа в нужное здание.

Пролетевший мимо первый броневик останавливается прямо по центру площадки, преграждая выезд из парковки своим массивным корпусом. Расположенная сверху пушка моментально начинает вертеться по сторонам, прикрывая начинавших выпрыгивать наружу бойцов. Вторая машина чуть не сбивает меня и замирает возле того входа, куда я как раз и собирался. Еле успеваю отскочить в сторону из-под колес тяжелой махины, и не думавшей тормозить. Находившиеся поблизости люди начинают стремительно разбегаться, скрываясь от будущих неприятностей, и только я стою в некой прострации, обдумывая, что предпринять.

Нельзя упускать возможность найти информацию по местонахождению Софии. Перед глазами снова встает ее лицо, когда она увидела меня в том злополучном коридоре. Удивление, неверие и ростки радости. А затем действия того черноволосого урода, из-за которого погиб мой брат Пьер. В голове мелькают воспоминания о брате, о его привычках и увлечениях. Как он сосредоточивался на деле, с головой уходя в работу с Догги. Общие посиделки жителей интерната, когда мы вместе играли в разные игры. Причем Пьер очень не любил проигрывать, порой чуть ли не обижаясь на это. Но это вызывало только улыбки у остальных. Смех в такие вечера обычно не стихал до глубокой ночи, пока госпожа Инга насильно не разгоняла всех по своим комнатам. Совместные праздники, когда по-настоящему возникало ощущение семьи, крепкой и любящей. Все эти моменты, которые создавали атмосферу счастья в пределах центра-интерната.

Чертовы варронцы, которые уничтожили все, что мне было так дорого. То, что мы все так долго выстраивали. Взгляд ловит логотип на борту – шестеренка на фоне зеленого листка, и кулак сам сжимается от ненависти. Глаза туманит, и я сбрасываю рюкзак на бетон, слегка отвернувшись и скрывая свои манипуляции. Моя короткоствольная винтовка легко выскальзывает из него, и я тут же забрасываю свои вещи себе за спину, чтобы не потерять. Но все внимание на зажатое в руках оружие, уже наведенное на небольшую дверцу сзади броневика. Она только начинает открываться, как я рывком приближаюсь к ней чуть ли не впритык.

Удивленный боец, пытавшийся первым выбраться, с некоторой оторопью замирает, уставившись в дуло смотрящей на него винтовки. Его зрачки, видимые через прозрачное забрало надетого шлема, расширяются, и он пытается нацелить на меня свое оружие. Но поздно. В голове полыхает ненависть к виновникам разрушения моего дома, и я с откровенно злобной радостью нажимаю курок, словно выплескивая свою ярость с каждой пулей.

От попаданий практически в упор варронца опрокидывает на спину, подставляя под выстрелы остальных бойцов. Я стреляю не целясь, просто водя стволом винтовки в разные стороны в пределах узкого пространства проема. Спустя десяток секунд винтовка сухо щелкает, и я сразу же прижимаюсь к борту, уходя от возможного ответа. Пустая обойма падает на бетон, а новые смертельные подарки уже готовы к отправке. В голове все еще пульсирует ненависть, но она потихоньку стихает, словно опустошив свой смертельный заряд. Пытаюсь продолжить стрельбу, но из броневика внезапно раздаются выстрелы, не давая мне продолжить свое черное дело. Еле успеваю отдернуть голову, уходя от пуль. И почти сразу с другой стороны по мне тоже открывают огонь бойцы первой бронированной машины.

Чувствую, что меня зажимают в клещи, начинаю проклинать свою поспешность и вспышку ярости, спровоцировавшие меня на необдуманный поступок. Выхватываю пистолет и, развернувшись, открываю огонь не глядя. Компенсатор отдачи в винтовке работает отлично, и ствол практически никуда не гуляет от выстрелов. Мне даже кажется, что я слышу вскрик одного из варронцев из второго броневика, но внезапный мощный удар отбрасывает мою кисть с пистолетом, заодно и выбивая оружие.

Разворачиваюсь и успеваю заметить, как каким-то чудом уцелевший в кабине броневика боец направляет на меня черный ствол монстро-образного пистолета. Невольно шагаю назад от испуга, пропуская первые выстрелы мимо себя. От отдачи ствол этой махины уходит вверх, уводя на мгновение опасность от меня. Практически не думаю и, действуя на инстинктах, я что есть силы зажимая курок, будто это поможет, пытаюсь навести свою винтовку на врага. Очередь пуль уходит в воздух, но, когда она наводится на цель, обойма уже пуста. Враг на секунду тормозит, осознавая, как ему повезло, а я, уже не теряя времени, бью зажатой в руке винтовкой ему по лицу, благо он был без шлема. Враг чуть не заваливается назад, успевая все же схватиться за проем, а я уже хватаю его своей левой рукой за бронежилет, дергаю на себя. Механический протез с мышечным усилением легко вытягивает тело, но я сам не справляюсь с рывком, заваливаясь сверху него.