Представители вашингтонского истеблишмента, стремящиеся использовать символы «холодной войны» для достижения политических целей, таких как завоевание большей заметности или оправдание проводимой политики, способствуют возвращению настроений времен «холодной войны». Например, Хиллари Клинтон, сенатор-демократ от штата Нью-Йорк, внесла в конгресс законопроект об учреждении Медали холодной войны для награждения ветеранов-военных, служивших во время «холодной войны». Речь Клинтон в сенате изобиловала такими выражениями, как «наша победа в холодной войне» и способность «отразить угрозу, исходившую из-за железного занавеса»40. Другие примеры этого политического вектора — решение воздвигнуть в столице США Мемориал жертвам коммунизма, «Богиню демократии» и решение президента Буша выступить на церемонии открытия этого мемориала 12 июня 2007 года. Буш воспользовался данным событием и напомнил слушателям следующее: «Свобода драгоценна, и ее нельзя считать само собой разумеющейся; зло реально, и ему надо противостоять». Словно читая текст времен «холодной войны», Буш говорил о «жертвах имперского коммунизма, идеологии, уничтожившей, по оценкам, 100 миллионов невиновных мужчин, женщин и детей»41, но забыл даже упомянуть о жертвах империалистических войн, которые Запад вел от имени «свободного мира».

Лобби вывело пересмотр истории «холодной войны» на новый уровень, занявшись «согласованными усилиями, направленными на отчуждение России от Запада»42, как назвали данную ситуацию опытные наблюдатели вроде Стивена Коэна, Анатоля Ливена и Грэма Эллисона. Лобби начало демонстрировать «еще бóльшую антироссийскую направленность, чем та, что была характерна для политики США в отношении советской коммунистической России»43. Россия, возглавляемая Путиным, позиционировалась в качестве потерпевшей поражение, но продолжающей сопротивляться и не думающей о раскаянии стране, и этот образ настойчиво популяризировался. Разговоры о новой «холодной войне»44 со временем становились популярней, а мнение Буша и Райс оттеснили на периферию. Кроме того, Томас Грэм, главный советник Буша по России и сторонник партнерских отношений с Москвой, в январе 2007 года ушел в отставку.

Успех лобби отчасти был результатом его способности использовать принцип эластичных групп, действующих как самодостаточные команды, имеющие собственные программы действий и индивидуальные цели и при этом согласованно работающие по некоторым принципиальным вопросам. Одна из таких тем — отношение к Владимиру Путину как к врагу США. Различные группы, существующие в рамках лобби, требовали от России разных уступок: военные-«ястребы» хотели усиления американского контроля над энергетическими ресурсами России и над ее военной инфраструктурой; «ястребы»-либералы тосковали об относительно децентрализованной политической системе ельцинской поры; сторонники восточноевропейского национализма надеялись выжать из России финансовые компенсации. При всем разнообразии частных целей группы в своей критике Путина использовали риторику «холодной войны» и бичевали централизацию российского государства, усиление государственного контроля над энергетическими ресурсами России и наступательную внешнюю политику России. Группы лобби, подходя к России с разных сторон, сосредотачивали внимание на Путине и делали это в тоне, порой граничившим с истерическим.

Военные-«ястребы» предсказуемо сосредоточились на внешней политике Путина. Брюс П. Джексон, один из самых активных русофобов, в своих показаниях сенатскому комитету по международным отношениям описал воздействие политики России на постсоветском пространстве как «долгосрочную угрозу интересам Европы и США, стремящихся к стабилизации и демократизации этого региона»45. Говоря о «цветных революциях» в Грузии, в Украине и не приводя особых фактических доказательств в пользу своих утверждений, Джексон предъявил длинный список совершенных Россией грехов. В их числе — противодействие развитию демократических правительств в соседних с Россией странах, блокирование разрешения конфликтов, поддержание военной мощи, воспрепятствование развитию эффективных многосторонних институтов. Также к грехам отнесены взаимодействие с «военизированными и преступными группировками в других странах, в том числе в «политически мотивированных или вызванных преступными мотивами взрывах и убийствах вроде недавнего подрыва автомобиля в Гори, Грузия, и неоднократных покушений на жизнь Виктора Ющенко» и манипулирование ценами на энергоносители и энергию. Джексон отказался обсуждать интересы России на постсоветском пространстве, но заявил, что действия Путина «больше мотивированы злым романтизмом, нежели рациональными расчетами, связанными с национальными интересами», и что США «имеют дело не с благожелательной автократией, а с бандитской властью, вульгарной и привыкшей к насилию»46.

В ноябре 2006 года один из членов редакционной коллегии газеты The Wall Street Journal привел поставки российского оружия в Венесуэлу и противодействие попыткам США ввести санкции в отношении Ирана и Северной Кореи в качестве свидетельств того, что внешняя политика России стала «открыто, иногда беспричинно враждебной по отношению к США». Этот же человек писал: «Наступило время начать думать о Владимире Путине как о враге США»47. В другой редакционной статье та же газета обрушилась на Путина с критикой. По мнению газеты, Владимир Путин своими действиями внутри России и за рубежом сделал больше всех других руководителей для того, чтобы «предчувствия возвращения времен холодной войны оправдались». Возлагая вину за это прямо на Путина, газета далее рекомендовала Западу «пробудиться и осознать нарастающую угрозу», поскольку в случае России США «впервые после победы в холодной войне сталкиваются с моделями, которые хуже всех прежних»48.

«Ястребы»-либералы трудятся над осуждением прошлого России, где не было ни демократии, ни прав человека. Стивен Сестанович, бывший советник президента Клинтона, заявлял, что хотя Россия время от времени обвиняет США в применении двойных стандартов в войне с терроризмом, Путин не жертва, а приобретатель выгод от двойных стандартов. Вашингтон не проявил достаточной твердости в осуждении нарушений прав человека, совершенных Путиным в Чечне и при вмешательстве в дела суверенных государств, в прошлом входивших в СССР49. Вместе с другими либеральными учеными мужами Сестанович считает, что причины усиливающихся разногласий между Россией и США в мировых делах связаны с недостатком демократии в России. «Меньшая открытость России… увеличивает потенциальный ущерб для США и их союзников от новых глобальных угроз», — писала газета The Washington Post50. Исходный тезис о том, что демократии проводят сходную внешнюю политику, общепризнан либеральными идеологами. Впрочем, между странами Запада есть глубокие разногласия по ряду вопросов внешней политики: война в Ираке, конфликт на Ближнем Востоке или «мультилатерализм» и роль международных институтов. Вместо принятия другого, широкого взгляда на государственное строительство «ястребы»-либералы ожидают, что Россия быстро станет демократией западного типа и будет следовать в фарватере внешней политики США. «Ястребам»-либералам помогают сторонники радикальной вестернизации России. Например, на ежегодном Гарвардском симпозиуме по России, состоявшемся в 2006 году, Андрей Илларионов, бывший советник Путина, представил Россию как опасный режим, стремящийся централизовать власть и бросить вызов Западу. Николай Злобин из Центра оборонной информации сетовал на отсутствие ясности в американо-российских отношениях. По его мнению, хотя Россия и потерпела поражение, но после «холодной войны» ее никогда должным образом не разоружили, и в этом основная причина конфликта51.