– Пожалуй, даже слишком теплые! – выкрикнул к всеобщей радости из угла лысеющий продюсер.

– Полагаю, ты должна ее знать, – довел свою мысль до конца Элайджа.

– Нет, я ее не знаю, – ответила Андреа как можно веселее, но несколько присутствующих все равно обменялись удивленными взглядами.

– Неважно. Как бы там ни было, для телевидения это настоящее сокровище, – сказал Элайджа, у которого ее тон не вызвал никаких эмоций. – Следующий новостной блок мы откроем этой фотографией и отсчетом времени, которое осталось Рэне, или как там его еще. Немного поговорим о его поисках, потом вернемся к фотографии, выдвинем какие-нибудь предположения и не погнушаемся откровенной ложью.

Кроме Андреа, все собравшиеся в конференц-зале засмеялись.

– Ключевые темы выпуска: кто эта женщина? Почему детектив, возглавляющий расследование дела о Тряпичной кукле, вместо того чтобы искать следующую жертву, оказался причастным к транспортному происшествию? Может, это как-то связано с убийствами? Словом, все как обычно. – Элайджа выжидательно обвел взором окружающих. – Я что-нибудь забыл?

– Сейчас в тренде хэштег «#невсписке»! – выкрикнул надоедливый молодой человек, которого Андреа ни разу не видела без телефона в руке. – А наше приложение-часы «Смертельный отсчет» уже скачали больше пятидесяти тысяч человек.

– Чушь собачья, – ответил на это Элайджа. – Продолжайте в том же духе. Что у нас со смайликами в духе «Тряпичной куклы»?

Нервный мужчина осторожно подвинул ему через стол лист бумаги. Элайджа взял его и в замешательстве уставился на рисованные символы.

– С помощью анимации трудно охватить весь размах ужаса, – сказал собеседник в свою защиту.

– Пойдет, – сказал Элайджа, отдавая бумагу обратно, – но сиськи уберите, для ребятишек это чересчур, вы не находите?

Элайджа, совершивший «доброе дело» текущей декады и явно этим довольный, закрыл совещание. Андреа встала и первой вышла из конференц-зала, совершенно не зная, что делать – то ли спуститься вниз в гримерную, то ли направиться прямо к выходу. Несомненным было только одно – ей отчаянно хотелось увидеть Волка.

Симмонс стоял и всматривался в огромный коллаж Тряпичной куклы, висевший на стене совещательной комнаты. На нем была форма, и выглядел он безупречно, если не считать потертости на правом ботинке, замазать кремом которую ему так и не удалось. Кожу он подпортил, когда яростно пинал железный шкаф для хранения документов у себя в отделе через несколько минут после того, как увидел друга – обуглившегося и лежавшего неподвижно на залитом водой полу допросной комнаты. Но сегодня эта метка выглядела вполне уместной, потому как служила символом личной потери на мероприятии, обещавшем стать официальным, безликим и бездушным.

Прощание с мэром Тернблом было назначено на час дня в Сент-Маргаретс-Черч неподалеку от Вестминстерского аббатства. Семья попросила, чтобы после отпевания на похороны остались только самые близкие. Пока же у Симмонса была назначена пресс-конференция, на которой нужно было официально сообщить о смерти Виджея Рэны и Элизабет Тейт. Он изо всех сил старался сохранить самообладание, глядя, как сотрудники Департамента по связям с общественностью спорят о том, как представить ситуацию в самом выгодном для полиции свете.

Симмонс посмотрел вслед Джорджине Тейт, которую проводили в допросную комнату, куда он никак не мог набраться смелости войти, и отнюдь не был уверен, что когда-либо сможет это сделать. Ему до конца дней своих не забыть покрытого волдырями лица друга со слезающей ошметками кожей и запаха горелой плоти, бившего в нос каждый раз, когда память воскрешала непрошеные воспоминания о случившемся.

– Может, сделать упор на том, что мы остановили эту Тейт и на улицах стало одним убийцей меньше? – предложил долговязый молодой человек, выглядевший лет на пятнадцать старше Симмонса.

Детектив медленно повернулся и увидел трех человек, вооруженных схемами и графиками. Заголовки утренних газет, выделенные на экранах их планшетов, мерцали, будто токсичные отходы, коими они, собственно, и являлись. Он собрался было что-то сказать, но лишь покачал головой в приступе удушливого отвращения и вышел из комнаты.

Среда, 2 июля 2014 года

11 часов 35 минут утра

Бакстер села в метро на линии «Дистрикт», доехала до «Тауэр Хилл», без особого восторга двинулась вперед, руководствуясь туманными указаниями Джерреда Гэрланда, миновала Лондонский Тауэр и вышла на оживленный проспект. Ей было непонятно, почему он не назначил ей встречу дома (где наверняка отсиживался под усиленной охраной полиции) или в редакции газеты.

Этот аморальный, эгоистичный, склонный к демагогии и не брезгующий ничем ради славы журналист неожиданно сказал, что будет ждать у церкви. Может, Гэрланд, подобно многим, решил удариться в религию в последние дни, отведенные ему на этой земле? Эмили была уверена, что верующему человеку бесстыдная напыщенность подобных епифаний, исполняемых чуть ли не на бис, казалась бы оскорбительной.

В мрачных тучах над головой стали появляться просветы, на несколько коротких мгновений позволяя солнцу погреть город. После десяти минут ходьбы Эмили увидела высокую башню церкви и свернула на боковую улочку. А когда зашла за угол в ярких лучах переменчивого солнечного света, открыла от изумления рот. Вдали, над развалинами церковных стен, возвышалась башня Сент-Данстенс-ин-зе-Ист. Толстые, раскачивавшиеся деревья рвались ввысь сквозь воображаемую крышу и торчали наружу из арочных окон; каменные стены утопали в зарослях вьющихся растений, которые ползли по ним вверх и тут же с другой стороны спускались обратно в виде густых зарослей, укрывавших внутренний дворик причудливой тенью. Картину будто вырвали из детской сказки: таинственный лес в самом центре города, спрятанный у всех на виду и совершенно невидимый из окон скучных офисных зданий, выходивших задами на сад разрушенной церкви.

Миновав железные ворота, Бакстер вошла в разрушенную церковь и вдоль ручейка, тихо журчавшего под исполинской, густо оплетенной виноградом аркой, направилась к мощеному дворику, прижавшемуся к небольшому фонтану. Какая-то парочка пыталась сделать селфи, рядом с ними кормила голубей дородная женщина. Детектив направилась к одинокой фигурке, тихо сидевшей в дальнем углу.

– Джерред Гэрланд? – спросила она.

Мужчина поднял на нее удивленные глаза. Он был примерно того же возраста, что и Бакстер. Приталенная рубашка, гладко выбритое лицо и чересчур стильная прическа придавали ему толику привлекательности. Он надменно оглядел ее с головы до ног.

– Так-то лучше, – изрек он с ярко выраженным акцентом жителя Ист-Энда, – присаживайтесь.

Хотя он похлопал рукой справа от себя, Бакстер села слева. Увидев это, Гэрланд широко улыбнулся.

– Почему бы вам не стереть с физиономии эту идиотскую ухмылку и не объяснить, почему вы не назначили мне встречу в редакции? – резко бросила ему Бакстер.