Всего один или два раза французам удавалось войти в ворота. Большинство отчетов о битве упоминают лишь одну атаку французов, в результате которой удалось проникнуть за стены. Однако Клей писал о двух случаях, и его свидетельство подтверждают мемуары защитников-германцев. Борьба за Угумон была яростной и беспощадной и продолжалась большую часть дня, но сейчас мы вынуждены оставить осаждающих и осажденных, потому что открыли огонь большие пушки в центре позиции Наполеона, возвещая первую главную атаку на гребень, занимаемый Веллингтоном. Угумон по-прежнему оставался неприступным, французам надо было еще притащить пушки, чтобы взять его стены, переломный момент настанет после полудня, однако небо над людьми Макдоннела уже огласилось канонадой.

Это заговорили большие пушки в центре императорской линии – они отпрыгивали, изрыгали в долину густой дым и обрушивали на гребень Веллингтона ядра и бомбы. А ветераны Пиренейской войны на гребне распознавали за канонадой и другой звук – pas de charge, ритм, который барабанщики отбивают во время наступления. Этот звук означал, что величайшая пехотная атака всех Наполеоновских войн начинается.

Грохот наполеоновских пушек сотрясал воздух над полями возле Мон-Сен-Жана, и от этого же звука дрожали окна в Париже. Единственная пушка стреляла от Дома инвалидов, военного госпиталя, построенного Людовиком XIV, служившего также домом призрения для инвалидов войны. Пушка стреляла не ядрами и не бомбами. Это был салют, напустивший густого порохового дыма на площадь для парадов. «Стреляет пушка Дома инвалидов!» – вспоминал Эмиль Лабретоньер, студент-математик. «Ты слышишь?» – спросил он друга, с которым делил комнату в Париже.

В начале июня Эмиль видел, как армия выходила из Парижа, это его очень впечатлило. Он назвал уходившие войска «превосходными» и решил, что они «полны такого задора», что непобедимы. Он ликовал от новостей про Линьи, а тем временем роялисты Парижа шептались и разносили слухи, стараясь очернить достижения императора. Однако в то воскресное утро пушка у Дома инвалидов спорила с роялистским унынием. Она заявляла о победе, и Эмиль, как и большинство парижан не мог дождаться вестей о триумфе императора. «Наконец-то, – писал он, – мы снова сражаемся!»

И он был прав.

Наполеон и Веллингтон по-разному использовали артиллерию. Поначалу при Ватерлоо у императора было гораздо больше пушек – 246 против 157 у Веллингтона, и все эти пушки были тяжелее. Французская и прусская армии использовали 12-фунтовую пушку, а у британцев самыми тяжелыми были 9-фунтовые. Император учился на артиллериста и в свои пушки верил крепко. Он любил собирать их в «гран-батарею» и использовать как наступательное оружие против оборонительного. В 1809 году при Ваграме Наполеон вырвал сердце австрийской армии при помощи «гран-батареи» из 112 пушек. Теперь, при Ватерлоо, он собрал новую «гран-батарею» из 80 пушек.

Конечно, французские пушки годились и для обороны, но Наполеон знал, что вражескую позицию нужно «подразмять», прежде чем брать атакой. В том и была задача «гран-батареи» – развалить строй врага, прежде чем его атакует пехота или кавалерия. Атакующие войска будут подходить под огнем вражеских пушек, поэтому второй задачей наполеоновской артиллерии был контрбатарейный огонь, чтобы уничтожить или обезвредить батареи врага.

Веллингтон решил не собирать свои пушки в «гран-батарею», а вместо этого разбросать их по всей позиции, так, чтобы они могли обстрелять атакующего врага в любом месте. В основном британо-голландские пушки использовались для обороны, применять их для контрбатарейного огня было строго запрещено. Если отдельная пушка начинала артиллерийскую дуэль с вражеской батареей, она с высокой вероятностью навлекала на себя огонь других пушек, неизбежно оказывалась со сломанными колесами или разбитым лафетом, становилась непригодной и требовала ремонта. Капитан Мерсе выяснил это, когда ослушался приказа и открыл огонь по вражеской батарее. Открытие удивило его:

Мерсе повезло, что герцог не видел его попытки вести контрбатарейный огонь. В этот день, чуть позже, Веллингтон заметил, как одна из его батарей пыталась проделать то же самое. Он приказал арестовать командира батареи. А в самом начале этого дня, когда французы вывели свои войска и ждали, пока подсохнет земля, другой командир британской батареи увидел, как Наполеон делает смотр своей армии на дальнем гребне. Поблизости оказался Веллингтон, и командир попросил разрешения выстрелить и попытаться убить императора. Герцог раздраженно ответил, что у главнокомандующих хватает других дел, кроме как стрелять друг в друга. Разрешения не последовало. Британо-голландские пушки служили для защиты гребня, а не для нападения на вражеские позиции, пусть даже ради убийства императоров.

Наполеон, напротив, применил свои орудия для нападения и около часу дня приказал «гран-батарее» начать бомбардировку позиций Веллингтона. Половину батареи составляли большие 12-фунтовые пушки, остальную часть – 8- и 6-дюймовые мортиры. Мерсе утверждал, что его обстреляли 4-фунтовки, но у французов таких не было, так что его обидчиками были 6-фунтовые, самый малый калибр среди французских пушек у Ватерлоо, либо 5,5-дюймовые мортиры. Мортиры в тот день работали вовсю, потому что могли вести огонь через препятствие, в данном случае через гребень, за которым укрылась большая часть войска Веллингтона.

«Гран-батарея» находилась на правом фланге наполеоновской позиции, пушки выдавались на склоне далеко вперед, навстречу британо-голландской армии. Их целью была левая часть гребня, от Ла-Э-Сент до маленького укрепления Паплот. Их задачей было измотать защитников ядрами и бомбами. От письма к письму, от дневника к дневнику солдаты той эпохи рассказывают об ужасах бомбардировок. Когда огромные снаряды врезаются в строй, когда взрываются бомбы, им остается только гибнуть. Однако именно поэтому Веллингтон всегда старался располагать своих солдат под прикрытием обратного склона. Это защищало не полностью, но заметно снижало воздействие «гран-батареи».