Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот об этом и поговорить надо.
— О твоих страданиях? Уволь меня от рассказов.
— Нет. О корейцах и наших. Они тут вовсю вербовку пленных ведут… — он замолкает, ожидая моей реакции.
Подпол приближается.
— Мы можем пообщаться? — еще на ходу бросает он на вполне приличном нашем.
— Да, конечно, — я киваю.
— Если вы заняты, я подожду, — кореец переводит взгляд на шерифа.
— Нет. Это он подождет, — усмехаюсь я.
Киржач с готовностью трясет головой.
Товарищи деликатно удаляются в сторону модуля. Дают нам с корейцем возможность пообщаться кулуарно, без свидетелей. Не задерживаю их. Все правильно — есть разговоры, которые лучше вести в интимной обстановке. Похоже, что сейчас именно такой ожидается. Жестом прошу Хэ Вона, на случай недопонимания потусоваться неподалеку. Вдруг, да пригодится…
— Я вас слушаю.
— Подполковник Чо Ха Джун, — представляется собеседник, — начальник разведки корейской армии.
— Кирилл Котов. Официальной должности не имею. Да у нас и армии нет. Так — ополчение. Поселенцы с карабинами.
— Я в курсе, — тонко улыбается он, — Но ведь теперь не только с карабинами.
— Ну да. Это так. Теперь мы имеем еще и автоматическое стрелковое вооружение, — спокойно смотрю в его глаза с похожей улыбочкой.
— Я не стану спрашивать, откуда у вас новое оружие. И конечно не буду просить помощи в войне с немцами, но хочу попросить поучаствовать в установлении мира между нашими народами.
— Кстати, полковник, а вы не опасаетесь вот так откровенно беседовать с представителями вражеской стороны? Не попадете под подозрение в измене или подготовке заговора?
— Ну, во-первых, война ведь между нами закончена? — усмехается визави.
Я ответно фыркаю и киваю.
— А во-вторых — нет, совершенно не опасаюсь. Буду с вами полностью откровенен — я не одинок в стремлении к миру, ну а генерал Ри Ён Чун уже не может ни на что влиять. Просто напоследок наслаждается иллюзией власти.
— Для корейского народа будет лучше, если ваш будущий лидер или коллективное правительство поменяет свою милитаристскую позицию на менее воинственную. Поверьте на слово, полковник. А то мало ли что может произойти на этой непредсказуемой планете? И в самый неподходящий момент у вас не окажется достаточно боеприпасов и людей. Лично я уже вообще ничему не удивлюсь. И поверьте, это не преувеличение, — я еще более многозначительно улыбаюсь.
— Вам известно, что-то такое, что может повлиять на всю жизнь людей здесь? — подполковник пытливо вглядывается мне в глаза.
А он догадливый. Или, скорее всего — с хорошей интуицией. Ну, впрочем, чему удивляться? Начальник разведки все же.
— Возможно, — уклончиво говорю я, одновременно интригуя его выражением лица, — Не торопите события, полковник. Мы слишком слабо знакомы для немедленной и бесплатной дележки эксклюзивной информацией… И еще вопрос — как отнесутся к грядущим переменам ваши соотечественники?
— Могу уверенно сказать, что большая часть наших людей без восторга принимает участие в происходящем, — быстро отвечает он.
О, как сказанул — «без восторга»!
— А есть ли среди тех, кто станет управлять анклавом после генерала — люди готовые разделить желания простого корейского народа?
— Один из них перед вами. Но у меня будет не менее важный вопрос.
— Задавайте.
— А могут ли такие люди рассчитывать на понимание и прощение ошибок со стороны вашего руководства?
— Несомненно. Мир лучше войны. Вот только хотелось бы более весомого подтверждения, чем слова, хотя лично я в них и не сомневаюсь. Несмотря на вашу должность — вы вызываете у меня доверие, — усмехаюсь одними глазами.
— Чего вы хотите?
— До меня дошла информация о вербовке наших пленных. Она достоверна?
— Да. Я лично занимался этим вопросом, — он совершенно не смущается и пожимает плечами, мол: «ничего личного — работа такая», — И в качестве подтверждения серьезности этого разговора, готов немедленно выдать вам имена тех, кто на нее согласился.
— Это хорошо. А вон тот человек — не из таких? — киваю в сторону Киржача.
— Нет, — подпол мотает головой, — Этот, как раз держался вполне стойко. Правда рассказал, что за проблемы возникли у него с вами лично и в результате с анклавом.
Ага, как же, скажешь ты мне правду — если его вербанул! Тебе по должности: соврать, что почесаться. Может ты сегодня сам его и подослал, чтобы сдав остальных агентов, бывший шериф получил прощение всех прошлых грехов и снова втерся в доверие. Хотя вряд ли, конечно. Делать ставку на такого косячника — ход не из самых надежных. Гарантий прощения грехов совершенно никаких.
— Хорошо. Но для того, чтобы вести переговоры с немцами мне также нужно что-то посущественнее ваших слов.
— Понимаю. Если захотите: в качестве серьезности наших намерений, вы сможете даже продемонстрировать им голову генерала Ри Ен Чуна.
— Это, в каком смысле?
— В прямом, — цинично улыбается он.
— О как! — невольно присвистываю, краем мысли пожалев об отсутствии в составе делегации Олега, — А не завоняет?
— Разумеется, если вы дадите свое согласие на помощь в переговорах — её понесут наши представители, — цинично усмехается подпол.
Надеваю на лицо маску размышлений. Хотя на самом деле — чего тут думать-то? Нам все равно, что тут у них будет и кто конкретно, в итоге на трон сядет — лишь бы к нам не лезли и жить не мешали.
Эх, чую, буквально с минуты на минуту, тут такой жабагадюкинг завертится!
Как говорится: «а кони были в перхоти и мыле и казаки не слухали приказ».
И замполиту его кащееву иглу-то сломают. И погонят свергнутого генерала до ближайшей подходящей ветки или канализационной трубы — даже жаль, что тут таких нет.
Вот бы в тот момент на его рожу изумленную глянуть. Подобное всегда внезапно.
Кот интриган и низвергатель режимов! Дипломат, ёпта!
— Ладно, — закончив изображать активный мыслительный процесс, машу ладонью, — Считайте, что мы договорились.
— Отлично, — весело и довольно улыбается подполковник Чо Ха Джун, показывая острые зубы хищника.
«Не достигнув желаемого, они сделали вид, что желали достигнутого»…
Отдариваюсь ответной похожей гримасой. А ведь этот крендель будет гораздо опаснее того, что сейчас в своем шатре последние часы
