Большинство рабочих терминалов были закрыты; в офисе они были втроем. Янь достал телефон.

– Даниель, – продолжала она, – как вам известно, используя в основном психометрию MANU, мы сократили список подозреваемых до восьми человек – благодаря нашей системе, которая включает в себя социальные сети, поисковые запросы и телефонные звонки.

– Вы имеете в виду убийства на Миконосе? – недоверчиво спросил Новак.

– Они самые.

Янь включил свой компьютер, и Новак поднялся, уступая ему место. Рядом уже ожил принтер.

– У каждого из нас есть неповторимый цифровой след. – Мэй вздохнула. – Когда мы подключаемся к сайту, как часто публикуем посты, как долго задерживаемся на определенном элементе в нашей ленте, с какой скоростью набираем текст. У нас это называется идентификацией уникальных взаимодействий. Например, у кого-то есть привычка с вероятностью девяносто один процент выходить в интернет с помощью «Хрома» в 7:30. Или кто-то тратит четыре секунды на один тип сообщений, но шестьдесят две секунды на другой – и все это с вероятностью девяносто пять процентов. Анализируя миллиарды точек данных, можно определить среднее дневное взаимодействие данного пользователя с вероятностью в девяносто девять целых шесть десятых процента. Вот в чем суть…

Мэй схватила одну из распечатанных страниц формата А4, быстро положила ее на прямоугольный стол для совещаний и с гордостью указала на него. Янь затаил дыхание дыхание, глядя на QR-код.

– У нас не совсем QR-коды, – продолжила Мэй, пользуясь моментом. – Мы предпочитаем 3D-визуализацию, но просто представь это вот в таком виде. Твои уникальные данные-идентификатор отслеживаются в течение определенного периода времени. Скажем, последние пять лет. Это ты. Твое поведение в Сети.

– Хорошо. Продолжай, – сказал Новак.

– Теперь что касается убийцы. Система выдала нам восемь кандидатов. Вот они.

Янь уже был удаленно подключен к компьютеру в Уси, и Мэй разложила по порядку восемь свежеотпечатанных листов бумаги формата А4.

– Предположим, – теперь Мэй уже улыбалась, – что наборы вероятностей их параметров дают нам идентификатор уникальных взаимодействий. Он становится ориентиром. – Она положила еще один лист рядом с восемью другими.

– Внимание! Это еще не убийца…

– Эталонные значения, я понимаю, – сказал Новак.

– Верно. Тот ориентир, который нам требовался. Теперь нужно запустить его во всех сетях на предмет любой корреляции с вероятностью более девяноста девяти процентов. Но! У каждой сети есть региональные рынки, а это означает, что нам нужно запустить его на всех ключевых рынках. Греческий «Фейсбук» или немецкий «Твиттер». Это невозможно без суперкомпьютера.

– Я в деле! – подал голос Янь.

Мэй остановилась перевести дыхание. Новак узрел картину.

– И у вас… уже есть… региональные сборки? – спросил он.

Она даже не стала отвечать.

– Мы запускаем их локально и находим всех приятелей – то есть персон со сходством более девяноста девяти процентов. И получаем список из пяти, десяти, ста человек, имеющих такое сходство с эталоном, составленным для убийцы на Миконосе. Мы проводим статистический анализ их связей – довольно просто.

– Проще и быть не может, – съязвил Новак, совершенно сбитый с толку. – И каков конечный результат?

– Сходство внутри сетей сводится к общему идентификатору, который мы можем сравнить с идентификаторами наших восьми подозреваемых в MANU. Мы сравниваем их со взаимодействиями таких же, как они. И это дает нам…

– Девяносто девять! Теперь их шесть, – вставил Янь.

– …Девяносто шесть процентов от первоначальной вероятности, что убийца – один из восьми, – взволнованно сказала Мэй. – Это на девяносто девять процентов означает, что убийца – один из этих шести.

Она отложила в сторону две страницы, торжествующе глядя на Новака.

– Итак, вы… – начал тот, но остановился, не зная, с чего начать.

– Осталось ше-е-есть! – пропела она. – Из восьми!

– Три! – крикнул Янь, которому, похоже, грозил сердечный приступ. – Три!

Он тут же замолчал, загипнотизированный движением на трех своих жидкокристаллических экранах, как будто следил за теннисными матчами на трех разных кортах.

– И все это для того, чтобы снять подозрения с двух подозреваемых? Почему бы полиции Миконоса не арестовать их всех? У вас есть исходные коды?

– Не имеет значения, – отрезала Мэй. – На самом деле ничего не скрыто. И мы прошли не восемь и не шесть кругов. Мы прошли… – Ее внимание переключилось на расчет вероятности того, что именно они являются преступниками. – Девяносто шесть, девяносто девять…

Даже Новак мог понять, что такого никогда раньше не делалось; вопрос был в том, показать это или нет.

– А компьютер, на котором вы это сейчас запустили… – начал он.

И не успел договорить.

– Что-то не так, – простонал Янь.

Мэй повернулась к экранам.

– Что случилось?

– Здесь… он показывает… еще двоих на ста процентах.

– Невозможно!

– Вы запустили это на каком-то суперкомпьютере, да? А вы не могли бы сказать мне…

– С валидационными данными? – напряглась Мэй. – Есть еще какие-то ошибки?

– Запускаю заново… эта штука… ух! Быстрая, как квантовый компьютер!

Терпеть такое Новак больше не мог.

– Мэй Ни! Не могли бы вы, пожалуйста, объяснить мне, что происходит?

Янь повернулся и кивнул. Мэй глубоко вздохнула.

– Он говорит, что у нас не один убийца. Что их у нас трое.

Часть VII. Темные признаки

53

Лена стояла, обнаженная, у окна. Манос смотрел на нее, восхищаясь изящным контуром тазовой кости под плоским животом. Отражавшийся с улицы свет падал на нежную кожу. «Никто во всем мире не видит этого – только я». Сотни людей прогуливались внизу, и ни один из них не посмотрел вверх. Лена даже не попыталась прикрыться, надеть что-нибудь.

– Мой отец всегда говорил, что если относиться к людям как к цифрам, то рано или поздно они совершат преступление. Прежде чем стать здесь начальником полиции, он служил на Санторине. Он был в группе, которая поймала того знаменитого убийцу. Парень нанес жене семь ударов. Пятью разными ножами. Отрезал голову собаке, потом жене. Он нес ее на руках возле утеса, самого романтичного места на земле. Прошел с ней около восьмисот ярдов, пока мой отец не застрелил его. Мне долго, много лет, ничего об этом не рассказывали, но скрывать такое вечно нельзя.

Из комнаты открывался вид на ветряные мельницы; в окружающей город темноте они казались огромными овцами. В доме все стены, каждый уголок занимали полки с книгами по психологии, о любви и о преступлениях.

– Это сделало меня криминологом. Той, кто я есть. Той, кем остаюсь. Только так можно за преступлением видеть людей.

– Если хочешь поймать преступника, – Манос поднял свой телефон, – смотри сюда.

– Нет. Чтобы поймать убийцу, начать нужно отсюда. – Говоря это, Лена поднесла правую руку к сердцу. – Прежде чем встретиться