Я перевожу на него взгляд.

— Ты о ресторане со своей детской площадкой? — уточняю я.

— Да. Я решил воплотить твою фантазию в жизнь. Уже нашел отличное место. Рабочие приступили к ремонту. Прилегающую территорию обнесут забором, посадят туи. Напольное покрытие выбрал самое мягкое, чтобы было безопасно для детей. Родители смогут обедать или ужинать на веранде, а малыши рядом будут играть на огороженной детской площадке. Так молодые родители смогут спокойно отдохнуть. Посмотрю, может, со временем и аниматора возьму на работу, чтоб веселил детей, пока взрослые отдыхают. И детское меню надо будет продумать.

— Интересный проект. Могу помочь со строительными материалами, — улыбается отец.

— Спасибо, но я сам справлюсь, — серьезно отвечает Орлов. — Алиса, у тебя все хорошо? Ты какая-то бледная.

— Что-то я себя неважно чувствую. Спина сильно болит, — отвечаю и иду в спальню.

Хочется лечь и не шевелиться. Переступаю порог своей комнаты и чувствую, как по ногам течет что-то теплое, а на полу образуется лужа. Меня начинает лихорадить.

— Воды отошли, — ошарашенно шепчу.

Меня накрывает легкая паника. Боль в спине снова появляется. Судорожно сглатываю. Держась за поясницу, иду в ванную. Притормаживаю напротив кухни.

— У меня воды отошли. Надо в больницу ехать. Кажется, Миша решил раньше срока родиться.

Вижу, как мужчины замирают от моих слов.

— У тебя тридцать восемь недель. Я читал, что на этом сроке дети считаются доношенными. Собирайся. Наталье Викторовне сейчас позвоню, предупрежу, что мы скоро будем, — говорит Артём и поднимается из-за стола.

Я иду в душ. Переодеваюсь. Мне страшно. Пугает неизвестность.

— Ты вещи в роддом собрала? — уточняет у меня бывший муж.

— В комнате стоит сумка, — отвечаю ему.

Орлов идет в спальню и берет мои вещи. Я натягиваю на себя куртку.

— На улице стемнело. Холодно. Застегнись, — кивает мне Артём.

— Алиса, все будет хорошо, — обнимает меня отец.

— Будем на связи, — бросает ему Орлов, берет меня за руку и выводит из квартиры.

На улице холодный ветер. Погода заметно испортилась. Артём закидывает в багажник мои вещи, помогает мне сесть в машину. Я морщусь из-за неприятных ощущений в пояснице.

Роддом рядом. Через несколько минут мы уже входим в приемное отделение, где нас встречает Наталья Викторовна. Миниатюрная, улыбчивая шатенка с выразительными голубыми глазами.

— Пойдем, я тебя осмотрю, — говорит мне она, и я послушно следую за ней.

С трудом забираюсь на смотровое кресло. Тянущая боль в спине снова появляется, а потом исчезает. Наталья Викторовна действует осторожно.

— Алиса, все хорошо. Не переживай. Сегодня будем рожать. Раскрытие уже три сантиметра. Оформляйтесь.

Я возвращаюсь к Артёму, беру документы. Проходим оформление, а потом медсестра забирает меня на процедуры. Переодеваюсь в ночную сорочку. Спустя время нас с Артёмом провожают в третий родильный зал. Тут просторно. Свежий ремонт. Современное оборудование. Пахнет лекарствами.

— Ждем полное раскрытие и будем рожать, — говорит мне Наталья Викторовна. — Я периодически буду прибегать к вам. У нас в соседнем зале еще одна мамочка вот-вот родит. Алиса, ты не волнуйся, все будет хорошо.

Наталья Викторовна уходит, а я остаюсь с Артёмом. Я искренне рада, что он рядом. Мне так спокойней. Хожу из угла в угол, потираю поясницу. Не знаю, куда себя деть, чтобы ослабить боль. Она накатывает волнами. Приходит медсестра и ставит мне капельницу. Я перестаю ощущать время. Часы, висящие на стене, показывают полночь, а мне кажется, что мы совсем недавно приехали в роддом. Живу от схватки до схватки. Больше ничего не замечаю.

— Очень больно? — настораживается Орлов.

— У меня такое чувство, что я разгрузила грузовик с цементом. И сорвала себе спину. И теперь любое движение отдается в пояснице тянущей болью. Примерно так себя ощущаю, — морщусь от боли.

Я упираюсь руками в подоконник, дышу так, как учили в школе матерей. Но с каждым разом схватки все больнее и больнее. Артём подходит ко мне, осторожно массирует мне спину.

— Твою же мать, — я не могу сдержаться, ругаюсь матом.

Эти схватки выматывают, отнимают силы. Кто придумал роды? Почему нельзя было изобрести что-то другое?

— Не знал, что ты умеешь так ругаться, — усмехается Артём и продолжает массировать мне спину.

— Я это сделала вслух? Мммм… — снова стону от боли.

— Может, попросим обезболить? — с беспокойством спрашивает Орлов. — Не могу смотреть, как ты мучаешься. Мне хочется тебе помочь, защитить, а я не знаю, как.

— Позови, Наталью Викторовну, — с мох губ снова срывается болезненный стон.

Артём выскакивает из помещения, через минуту возвращается с врачом. Муж помогает мне лечь на специальную кровать. Меня осматривают.

— Эпидуральную анестезию уже нельзя. Алиса, солнышко, потерпи моя хорошая. Уже немного осталось, — говорит Наталья Викторовна и слушает сердцебиение малыша.

У меня опять все, как в бреду. Вижу, что в помещение заходят люди в белых халатах. У меня в ушах гудит, от боли стискиваю челюсти, чтобы не орать. На лбу проступает испарина. Артём целует меня в висок, держит меня за руку.

— Ты у меня умничка. Ты справишься, — шепчет мне на ухо.

— Алиса, солнышко, я знаю, что ты устала, но сыночку надо помочь родится, — ласково говорит Наталья Викторовна.

Ее голос меня успокаивает. Я выполняю все команды врача. Тужусь, когда разрешают. Чувствую, что у меня больше нет сил.

— Давай, моя хорошая, ты у нас молодец, — поддерживает меня Наталья Викторовна, Артём нежно гладит мне плечи.

Чувствую их поддержку, стараюсь. И в какой-то миг накатывает облегчение, а помещение наполняется громким возмущенным писком. Медсестра оголяет мне живот, и акушерка осторожно кладет на меня живой теплый комочек. Смотрю на кроху и не моргаю. Крошечные кулачки сжаты, кожа вся сморщенная, как после долгого пребывания в воде. Глаза припухшие, закрытые. Он такой теплый, такой крошечный и беззащитный. Кряхтит и копошится. У меня слезы текут по щекам. Я уже забыла о боли, которая была, весь мой мир замкнулся вокруг Миши. Он такой потрясающий. Мое сердце наполняется нежностью.

Врач забирает у меня ребенка. Слышу возмущенный плач.

— Четыре килограмма шестьдесят грамм, пятьдесят шесть сантиметров. Богатырь. Девять по шкале Апгар.

Вижу, что в глазах Артёма тоже стоят слезы. Он смотрит, как малыша пеленают. И столько гордости и нежности во взгляде Орлова, что дух захватывает. Наталья Викторовна дает ему подержать сына. Мне кажется, Артём вообще не дышит, смотрит на кроху и не моргает. Врач забирает у него Мишу и прикладывает малыша к моей груди. Ребенок начинает часто дышать, открывает ротик и присасывается ко мне. Пыхтит, пытается раздобыть себе еду, а у меня снова слезы текут по щекам. От счастья. Малыш засыпает рядом со мной.

— Алиса, через