— Просто напоминаю, что я могу расколоть его в любой момент, когда тебе наскучат разговоры.

Грэм демонстративно хрустнул костяшками пальцев. Найтвуд поежился.

— Нет уж, спасибо. Хватит с меня твоих методов.

— Ты все еще недоволен? По-моему, на складе все прошло отлично.

— Да, не считая того, что нас обоих чуть не убили. Это была ошибка, — занудно повторил Найтвуд в двадцатый раз.

— Нет, не была.

— Нет… была.

— Слушай, что у тебя за пунктик с ошибками? — повернулся к Найтвуду Грэм.

— Это не пунктик. Просто есть то, что правильно, и то, что нет. Но ты явно не понимаешь различий.

— А как тут можно различить? — удивился Грэм. — По крайней мере, пока не попробуешь? Мы живем в мире вероятностей, приятель. Никогда не знаешь наверняка, какие действия приведут к каким последствиям. Так что приходится просто… действовать.

— Поэтому ваша цивилизация и относится к «низшим», — проворчал Найтвуд себе под нос.

— Чушь! — отмахнулся Грэм. — Или хочешь сказать, у вас иначе? — Он вопросительно уставился на Найтвуда.

— Смотри на дорогу, — буркнул тот. — Я полагаю, некоторым людям легче объяснить, чем послать их.

Вопреки ожидаемому, Грэм не обиделся. Наоборот, лишь довольно хрюкнул.

«Никогда мне не понять людей», — подумал Найтвуд и принялся разъяснять:

— В мире, откуда я родом, точнее, в мирах… В общем, не важно… там люди знают, что правильно, а что — нет. Нашему миру гораздо больше лет, а потому местному человечеству удалось накопить огромнейший опыт. И главное, чему мы научились, — это учиться на своих ошибках. Люди там находятся на гораздо более высоком уровне самосознания. Они понимают причины и следствия разных действий, своих и чужих, для ближайшего и отдаленного будущего.

Потому общество, которое мы построили — гармонично. Люди там знают ответы на все вопросы, они не сомневаются. Они точно знают, что хорошо, а что — плохо, что черное, а что — белое. Потому они не совершают ошибок. И их жизни идеальны.

Грэм удивленно хмыкнул, но ничего не сказал. Насколько Найтвуд мог судить, он действительно внимательно слушал.

— Те же, кто начинают сомневаться в опыте поколений, — продолжил Надзиратель, — в том, что правильно, а что — нет, те становятся на скользкий путь сомнений. Сомнения точат их до тех пор, пока они не пытаются идти своим путем, искать свои ответы на вопросы. Но все ответы на все возможные вопросы в нашем обществе уже существуют, а потому их собственные действия ведут только к одному — к ошибкам.

Найтвуд перевел дыхание, глядя на серую ленту дороги, скользящую между колес автомобиля.

— Я так и не понял, — вмешался Грэм. — Что такого ужасного в совершении ошибки?

— Это худший проступок, который может совершить человек, потому что сомнения и ведущие к ним ошибки подрывают устои всего общества. Одна ошибка одного человека способна разрушить все, что мы построили.

Потому совершение ошибок строго карается — вплоть до тюрьмы. У такого заключения нет конкретного срока. Человек сидит до тех пор, пока не осознает, что путь сомнений — это путь ошибок, и не исправится.

— Так было с тобой?

— Что?! — от неожиданности Найтвуд развернулся к Грэму всем корпусом.

— Мы долго следили за тобой и кое-что знаем, — невозмутимо ответил мужчина.

Найтвуд помолчал. Ему не хотелось говорить об этом, но какая теперь разница?

— Да, так было и со мной, — ответил он, закуривая сигарету.

Он вдыхал горький дым, а когда выдыхал, ветер подхватывал его и уносил в открытую форточку, словно воспоминания.

— Меня посадили в тюрьму, тем более что моя ошибка привела к серьезным последствиям.

— Каким? — поинтересовался Грэм, но Найтвуд не ответил.

— Я просидел недолго. Меня завербовали и отправили на Землю. Так поступают со многими заключенными, у которых есть потенциал для того, чтобы их использовать. Их отправляют в более низкие миры для того, чтобы они своими глазами увидели, к чему приводят ошибки. Как живут миры, где люди не знают, что правильно, а что — нет, и постоянно ошибаются.

Мой Супервайзер объяснял мне, что работа на Земле — это урок, — продолжил Найтвуд с грустным смешком. — И когда я усвою этот урок, то смогу вернуться.

Не знаю, сколько еще таких же, как я, брошено в низшие миры. Может, даже все Надзиратели — преступники, недостойные того, чтобы жить на родных планетах.

Найтвуд взял истлевший до фильтра хабарик и прикурил от него новую сигарету. Грэм молча покосился на него. Найтвуд смотрел в окно, и то, что он там видел, были отнюдь не умиротворяющие пейзажи северной Германии.

— Теперь ты понимаешь: то, что тебе удалось спасти меня на складе — было результатом случайности, логической ошибки? Такие вещи не должны происходить.

— Должны, не должны… — поморщился Грэм. — Главное — все закончилась хорошо. Я все же спас твою задницу. Ты все еще дышишь в результате случайной ошибки.

— Но это все-таки была ошибка. Ты же не споришь с этим? — снова попытался втолковать Найтвуд.

— Нет, не спорю. Это была ошибка. Ну и что? Может, ошибки — это не всегда плохо, приятель?

С этими словами Грэм резко свернул на заправку. Остановившись, он повернулся к Найтвуду и, как ни в чем не бывало, заявил:

— В этот раз кофе покупаешь ты. И не забудь про пончики! — крикнул он вдогонку, вытолкав Найтвуда из машины.

Мужчина был готов к спору, к ожесточенной дискуссии, к строгим логическим доводам. Но к такому — он точно не был готов. Так что ему не оставалось ничего иного, как поплестись за кофе, размышляя о том, как так вышло, что все его безупречно выстроенные логические доводы вмиг оказались спущены в унитаз.

Вечером Найтвуд сидел с ноутбуком в гостиничном номере. Билеты на самолет до Рэйста были заказаны только на завтрашнее утро, так что они собирались заночевать здесь. Грэм пошел в бар на первом этаже, а Найтвуд остался работать.

Дневная встреча прошла успешно. Грэм нагнал на бедного ученого страху одним своим видом, а Найтвуд припугнул Налоговой Службой, после чего тот рассказал все, что знал. Некая частная организация заплатила ему, чтобы заменить некоторое оборудование.

— Мне сказали, что это научное оборудование, но его нельзя провести по официальным каналам, потому что оно секретное, — говорил лысеющий мужчина лет пятидесяти, вжавшись в край дивана.

Грэм сидел напротив в просторном кресле, звучно хрустя костяшками пальцев. Найтвуд прогуливался по светлому просторному дому, рассматривая фотографии на стенах. Вот на этой Кубрис — так звали ученого — лет на двадцать моложе, одетый в рыболовный костюм, держит в руках здоровенную рыбину. Рядом свадебная фотография с миловидной