«Мы жаждем обмана. Нам хочется видеть мир чуточку более фантастическим и поразительным, чем на самом деле. Поэтому мы посещаем театр, ходим в кино или читаем книги. Фокусник во многом похож на рассказчика; это плут, который пользуется неверными указаниями и ловкостью рук, чтобы манипулировать человеческим представлением о реальности».

— Вегас, — тихо сказала я. — Ты дал ей название в честь клуба?

— В память о той ночи, когда ты сделала мне предложение.

Я посмотрела на него. Он широко улыбался, демонстрируя ямочки на щеках. Но сквозь линзу моего полубредового восприятия его лицо выглядело гротескным, как у клоуна, его кожа неестественно блестела, волосы над бронзовым лицом казались желтым хохолком какаду.

— Наши вторые шансы, — он улыбнулся еще шире. Раньше я не замечала, что его верхние клыки немного длиннее остальных зубов. Это придавало ему зловещий вид. Высоко в небе кружила хищная птица. Она издала протяжный крик, и стайка лесных попугаев ярким разноцветьем устремилась в небо. Я утирала пот, проникавший в глаза.

— Это… очень мило, — сказала я. Честно говоря, я чувствовала себя совершенно пьяной. Тревога проникала все глубже. Я что, заболела?

Мартин провел меня вдоль борта, не обращая внимания на мое состояние. Может быть, оно было незаметным ни для кого, кроме меня? Он поднял холодильную сумку над ящиком и вручил мне спасательный жилет. Я запуталась в застежках. Он наклонился и застегнул его на мне. Потом отвязал яхту, вытянул канаты и завел мотор. Когда яхта отчалила, инерция движения заставила меня повалиться на заднее сиденье. Одинокий пеликан наблюдал за нашим отплытием.

Мы направились к маленькой бухте, оставляя за собой темный кильватерный след. Мартин вручил мне бледно-голубую бейсбольную кепку, чтобы защитить лицо от солнца. Я надела ее, закрыла глаза под темными очками и погрузилась в полубессознательное состояние, ощущая лишь рокот мотора и мерное покачивание.

— В сумке у твоих ног есть холодная вода, — голос Мартина разбудил меня. Я открыла сумку-холодильник, нашла бутылку воды среди ледяных кубиков и выпила сразу половину. Мартин что-то громко говорил, чтобы перекрыть шум мотора, но его слова сливались в неразборчивый гул, когда туман в моей голове неожиданно сгустился.

— Приливно-отливная, — услышала я. — Бухта. Она приливно-отливная. Течение наполняет ее во время прилива, а потом вода вытекает в море во время отлива.

— Ох, — после холодной воды я чувствовала себя еще более обезвоженной. Мой язык распух во рту, мешая попыткам говорить, поэтому я замолчала.

Мы зашли в озеро. Вода мерцала и переливалась тысячами отражений. Я содрогнулась при виде стеклянистых пузырей — медуз, плававших повсюду у самой поверхности.

— Бассейн Агнес, — сказал он. — Мелкие реки отходят отсюда во все стороны… — бронзовая рука Мартина указала вдаль. Волоски на его предплечьях отливали золотом. Красивый мужчина, за которого я вышла замуж, или безобразный, огромный… Мои мысли путались, и я снова закрыла глаза.

— Эстуарий похож на лабиринт. Без знания местности можно заблудиться и сгинуть в этих болотах.

Он направил «Абракадабру» в узкий канал. Деревья плотно смыкались с обеих сторон, вода была серо-стального цвета. Яхта замедлила ход. Ветки царапали борта, вода плескалась возле корпуса. Густые заросли тростника дрейфовали вместе с приливом. Мартин направил судно к причалу под большим эвкалиптом. За причалом находилась мелководная бухта, чьи берега густо заросли деревьями, запускавшими в воду серые корни, похожие на хоботы. Он с громким плеском уронил якорь, и все стихло; осталось лишь комариное жужжание.

Сколько времени прошло с тех пор, как мы покинули пристань возле офиса продаж? Я утратила ощущение времени. Казалось, вокруг стало темнее, но, может быть, это впечатление складывалось из-за мрачной растительности.

— Почему мы остановились здесь?

— Это хорошее, уединенное место, — ответил он. — И послушай!

Из спутанных мангровых зарослей доносились странные звуки: пронзительные птичьи крики, хлопанье крыльев, чей-то охотничий зов, потом треск и кудахтанье. Рядом с яхтой выпрыгнула крупная рыба и плюхнулась в воду. Я поежилась.

Мартин только посмеялся надо мной.

— Мы построили этот причал. От него идет тропа к заброшенной ферме, где мы хотим построить экогостиницу. От нее веером раскинется система дощатых настилов — природных троп, ведущих в укромные места мангрового болота. После ленча я отведу тебя к обзорной площадке рядом со старым фермерским домом.

Он открыл сумку-холодильник и достал пластиковые контейнеры с холодной курицей и картофельным салатом. Потом разложил еду на тарелки, налил охлажденное вино в настоящие бокалы, добавил лед и с легким поклоном протянул мне тарелку и бокал.

Я заморгала, глядя на него. Мне не верилось, что я на самом деле нахожусь здесь. Меня выдернули из зимних сугробов и переправили в эту непонятную землю антиподов, где все было слишком жарким и ярким, наполненным дисгармоничными звуками. Может быть, сейчас я проснусь на борту самолета…

— Твое здоровье, Эль, — он поднял свой бокал. Преломленный свет танцевал в жидкости, лед звякал о стекло. Жажда стиснула мне горло.

Мы выпили. Почти сразу я допила бокал до дна; эта странная жажда доводила меня до исступления. Мартин наблюдал за мной. В небе над нами сгустились облака, загородившие ослепительную знойную дымку. Серо-стальная вода стала черной. От мангровых зарослей веяло чем-то зловещим.

В небе вспыхнула молния, и я подняла голову. Прогремел гром, заглушивший отдаленный грохот прибоя. Налетевший ветер принес с собой зловонные запахи из леса. Я не понимала, что такого Мартин увидел в этом месте. Я не видела никакой красоты и не могла представить здесь чудесные сцены, изображенные в рекламных брошюрах. Во мне зашевелился ужас. Я сделала что-то страшное, совершила крупную ошибку.

— Не беспокойся, во второй половине дня здесь часто гремит гром, — сказал Мартин. — Сейчас жарко не по сезону, и давление ежедневно повышается. Скоро наступит перелом, и пойдут дожди.

Он наполнил мой бокал. Я выпила еще холодного вина, немного поела и почувствовала некоторое облегчение. Он снял заднее сиденье и разложил одеяло, чтобы я могла лечь, что я и сделала, глядя на листья эвкалиптов. У меня закрывались глаза, и я наконец позволила изнеможению одержать верх надо мной. Мир вокруг померк под легкое покачивание яхты в начале отлива.

* * *

Я проснулась рывком.

Я лежала на полу яхты. Наступили сумерки. Огромные летучие мыши парили над головой и залетали в гущу деревьев. С ветвей свисали другие летучие мыши, издававшие скрипучие звуки. Мной овладело смятение, быстро переросшее в панику. Я встала на колени, поднялась на ноги и неуклюже ухватилась за опору лодочного тента.

— Мартин! — позвала я, обращаясь к густым мангровым теням.

Пронзительный крик разорвал воздух, и мое сердце учащенно забилось. Какая-то птица с доисторическим голосом. Я задрала голову. Небо за изогнутым силуэтом лесного полога было расчерчено киноварными полосами и грозными оранжевыми сполохами. Я снова опустилась на колени; конечности отказывались служить мне. Я перегнулась через борт в надежде, что меня стошнит, но ничего не вышло: горькая желчь лишь подступила к горлу.