«Да, но женщины попросту не могут быть хорошими руководителями».

Вот это всегда заставляет меня смеяться. Этот вывод неизменно основан на личном опыте общения с 3–4 коллегами, из личных неудач которых делается вывод о способностях более чем 3,5 миллиарда женщин на нашей планете. У всех у нас были плохие боссы (как правило — мужчины), но мы из этого не делаем выводов о том, что у всех мужчин на земле те же управленческие способности. Почему же это происходит с женщинами?

Хороший вопрос! Действительно, почему мужчины убеждены, что они лучше женщин справятся с той работой, за которую больше платят? И почему женщина должна нести всю ответственность за продолжение человеческого рода, а мужчина в это время может отсидеться в кресле руководителя? Вопросы риторические. Никакой мужчина их себе не задает.

По мнению экспертов, сегодня в России остро стоит вопрос женской бедности и проблемы соблюдения трудовых прав женщин. Почти каждая женщина хотя бы раз сталкивалась с притеснением со стороны работодателя. Незаконное увольнение во время беременности, невыплата пособий по беременности и родам или по уходу за ребенком — самые распространенные проблемы, которые возникают у работающих женщин.

Росту женской бедности способствуют стереотипы об исключительно материнской роли женщины и «неразвитость» законодательства. Так, в некоторых случаях Трудовой кодекс РФ не защищает права женщин, а, напротив, создает препятствия. Это в первую очередь касается списка запрещенных для женщин профессий: сейчас в нем 456 профессий. Считается, что женщина не может быть водителем электропоездов, автобусов междугородних маршрутов, дальнобойщиком, боцманом и т. п. Хотя женщины исхитряются и устраиваются на такие работы, но часто подвергаются психологической травле со стороны тех, кто считает ее занявшей не свое место. Запрет же работы на вредном производстве создает трудности для женщин, которые живут в тех регионах, где другой работы нет. В итоге работодатель берет их на работу, но скрывает занимаемые ими должности. Поэтому женщины не могут воспользоваться положенными льготами, например, досрочным выходом на пенсию. Если на предприятии проводится сокращение работников, то первыми под это сокращение подпадают женщины.

Существует также запрет или ограничение при приеме женщин в высшие учебные заведения. Например, в военные училища, в полицейские школы, да даже в МГИМО девушек принимают по квотам. Когда я в 1990‑е годы служила в Юридическом институте МВД, то туда принимали 10 процентов девушек от общего числа поступающих. Правда, начальник нашего института обычно брал больше, справедливо полагая, что женщины будут учиться лучше и подтягивать юношей. Однако после окончания таких учебных заведений женщины все равно попадают в путы обычной трудовой дискриминации в отношении всех женщин: «стеклянный потолок», меньшая зарплата и сложности при приеме на работу.

Принимая на работу женщину с ребенком, работодатель понимает, что она может уходить на больничный чаще, чем мужчина. А крупным предприятиям приходится думать еще и о социальной сфере: заботиться об организации детского отдыха, о детских садиках и школах. Этого не хочет никто. Такое ощущение, что дети в России становятся исключительно женским проектом — больше они никому не нужны. В то время как в западных странах все больше мужчин берут оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком. В российском законодательстве такой отпуск также предусмотрен и для мужчин, но последние берут его крайне редко. К тому, что мужчина будет сидеть с ребенком, не готово ни общественное сознание, ни трудовая практика.

В России до сих пор весь труд по воспроизводству семьи ложится на женщин. В 1917 году женщины получили право голоса, получили возможность участвовать в политической жизни страны. До этого равноправки добивались для женщин возможности получения образования: открывались женские гимназии (например, Мариинские) и прогимназии, высшие женские курсы (например, Бестужевские в Санкт‑Петербурге). Одним из первых дел советской власти было уравнение в правах женщин и мужчин. Женщинам не только позволили получать образование и работать наравне с мужчинами, их всячески поощряли, призывали, агитировали идти на производство и восстанавливать народное хозяйство страны, разрушенное во время Первой мировой войны и Гражданской. Крестьянки трудились всегда, но жены рабочих и разночинцев, купцов обычно сидели дома и вели домашнее хозяйство, что тоже было делом непростым. Советская власть призывала на производство всех, так как ей катастрофически не хватало рабочих рук. С одной стороны, женщины получили свободу: даже незамужние могли уйти из родительского дома, поступить на службу и содержать себя. С другой стороны, общее обнищание выгоняло на работу замужних и прибавляло им обязанностей.

Штампом стало понятие «второй смены» у женщин. То есть женщина работала в сфере общественного производства (получала зарплату ниже, чем у мужчин), приходила домой и впрягалась в неоплачиваемый домашний труд. Очень редкие женщины могли себе позволить не работать. Основная масса трудилась не покладая рук.

Уборка, стирка и глажка белья, приготовление еды, уход за детьми, больными или пожилыми членами семьи — вся эта домашняя работа входит в обязанности женщины. В настоящее время насчитывается примерно восемьдесят различных видов домашней работы. Конечно, что‑то из этого делают мужья. Однако по данным Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (1994–1998), в России женщины тратят на домашнюю работу примерно 30,3 часа в неделю, а мужчины — 14 часов. То есть женщины заняты в домашнем хозяйстве в два раза больше, чем мужчины. И эта «вторая смена» не только не оплачивается, но за обслуживание членов семьи им не полагаются больничные, отпуска, пенсионные выплаты.

Социологи определяют домашний труд как деятельность членов домохозяйства в рамках домашней экономики, нацеленную на производство товаров и услуг исключительно для потребления внутри домохозяйства. То есть если бабушка вяжет коврики и несет их на рынок, то это не домашний труд, а если кладет коврик у входа в квартиру, то — домашний. Домашний труд включает в себя физическую, интеллектуальную и эмоциональную работу, которую зачастую невозможно измерить в денежном эквиваленте, но при этом важно отметить, что к домашнему труду относят только ту деятельность, которая может быть замещена рыночной занятостью. То есть это тот труд, который могут выполнять наемные работники: няня, сиделка, гувернантка, домработница, кухарка, «муж‑на‑час» и т. п.

Если переводить домашнюю работу в денежный эквивалент, то, в Москве например, услуги домработницы, которая гладит, стирает, убирает квартиру, готовит на всю семью и выгуливает домашних животных, стоят примерно 45 тысяч рублей в месяц (с проживанием). Няня для ребенка обходится примерно от 30 тысяч в месяц (с проживанием и питанием). Если нужна гувернантка для старших детей и сиделка для пожилых или больных, то это еще 50+35. Итого около 75–110 тысяч рублей ежемесячно: такую зарплату могла бы получать среднестатистическая москвичка, выполняющая все эти работы по собственному дому. В российской провинции цены ниже, но суть остается той же — женщина за домашний труд не получает ничего.