Толпа послушалась: все разом двинулись к девочке, словно единая гигантская волна или огромное животное. Толпа быстро начала окружать Бринн исполинским осьминогом. Они заплывали справа и слева, снизу и сверху. Все моруотч ровно мигали.

– О нет! – вскрикнула Бринн, когда толпа кинулась к ней, и, заметив в ней родителей, окликнула их: – Мам? Пап?

Но ее мольбы пропали втуне. Родители вместе с остальными делали то, что им было велено: поймать Бринн и привести к Федре.

– В общем, это все, что я хотела вам сказать, – внезапно сообщила Бринн гигантской толпе. – Мне пора!

Она повернулась вокруг своей оси и рванула прочь. Некоторые в толпе очень быстро кинулись за ней, а другие принялись творить скоростные заклинания. В любом случае у Бринн была хорошая фора, и она уже использовала собственное заклинание скорости, которое усиливал из своего укрытия Уилл.

Учащийся средней школы с помощью скоростного заклинания может передвигаться довольно быстро, но некоторые из взрослых русалок и русалов могут плавать с такой же скорстью и без всяких заклинаний. А шелки особенно резвы в воде. И в Блистательном жили немало русалок, известных своей быстротой. На сколько Бринн могла обогнать их со своей форой и усиленным заклинанием скорости? Она не знала, но знала, куда направляется, и старалась изо всех сил.

Бринн бросила взгляд за спину и увидела, что несколько русалок и шелки уже лишь в паре взмахов хвоста от нее. Они нацелили на нее когти и бешено били плавниками, пытаясь дотянуться до ее хвоста. Бринн заработала плавником активнее.

– Приведите ее ко мне-е-е! – кричала ведьма, оставшаяся позади толпы.

В сознании Бринн внезапно всплыла картинка, изображавшая ее в виде морского слизня, и это чуть-чуть подхлестнуло ее. А может, подействовал усилитель дружбы Уилла. Трудно сказать, что так сработало, но Бринн вдруг рванулась вперед, оставив преследователей гадать, как ей удалось развить такую скорость.

Но она быстро выдыхалась. Дыхание стало тяжелым, а мускулы хвоста ныли от напряжения. Бринн почти добралась до места, но теперь не знала, сможет ли двигаться дальше.

«Я так устала, – думала она. – Очень, очень, очень устала».

Но вот впереди показался он – черный зев огромной пещеры. Бринн видела его как сквозь туман, поскольку отчаянно работала плавником и не могла оценить, сколько осталось плыть. Но пещера приближалась! Вход в нее становился все больше, только вот толпа морских жителей уже почти догнала Бринн. Девочка задвигалась активнее. Несколько сильных рук потянулись к ней, но защитный пузырь, наколдованный Уиллом, делал свое дело, и Бринн продолжала плыть.

«Я почти на месте!»

Тут в спину Бринн врезалась сфера магической энергии, и пузырь Уилла лопнул, рассыпавшись дождем фиолетовых и розовых искр вокруг девочки. Она завертелась волчком, продолжая нестись вперед и полностью потеряв управление.

«Почти добралась!»

Кто-то схватил Бринн за хвост. Кто-то другой – за руки. Вскоре толпа последователей Федры уже вцепилась в нее мертвой хваткой. Бринн попалась, но сквозь мешанину чужих рук, злых лиц и мигающих зеленым огоньков она видела гладкие стены и ниши внутри Мамонтовой пещеры.

Бринн была уверена: настали последние мгновения ее жизни в виде русалки. Остаток дней она проведет как жалкий морской слизень. Это очень огорчало ее. Быть русалкой ей правда нравилось. Она любила расчесывать свои длинные лавандовые волосы и полировать чешуйки на красивом хвосте. Любила творить румагию и плавать по океану.

Она не могла поверить, что больше никогда не будет делать ничего подобного.

Каково живется морскому слизню? Чем они вообще занимаются? По школьным урокам Бринн знала, что слизни – брюхоногие, что означает, что они, по большей части, представляют собой один большой желудок. И, хотя некоторые слизни яркие и не исключено, что кто-то может назвать их даже красивыми, они – просто маленькие склизкие комки, дрейфующие или ползающие по морю, поедая продукты разложения, которые в основном состоят из ила, сора и отходов чужой жизнедеятельности.

Бринн это вовсе не казалось особо интересным.

Но сейчас она наполовину отключилась, выдохшаяся после напряженного заплыва и выбитая из защитного пузыря Уилла. Она лишь знала, что сейчас ее крепко ухватили десятки или, может, даже сотни русалок.

– Держите ее ровно! – послышался громкий и приятный голос.

Конечно же, это была Федра.

Бринн моргнула, прищурилась, разглядывая толпу, и увидела, как ведьма подплывает к ней. Русалки, шелки и дагоны подались в сторону, пропуская Федру. Та выплыла вперед, и ее зловещая красота осветила воду вокруг.

– Подвиньтесь. На этот раз я хочу сделать работу сама, а не доверять вам, балбесам. – В красивой длинной руке Федра держала моруотч.

Бринн подумала: «Так она все-таки не превратит меня в слизня. Пожалуй, это славно».

Ведьма обернула вокруг ее запястья ремешок часов и крепко затянула. На несколько мгновений мысли Бринн разбежались, а потом случилось нечто странное. Вместо страха перед Федрой, девочка испытала восхищение перед ней. Бринн вдруг почувствовала, что Федра – хорошая, разумная и приносит пользу. Бринн никогда раньше об этом не думала, но теперь осознала, что на самом деле хочет присоединиться к ведьме.

Девочка улыбнулась диковатой сонной улыбкой и сказала:

– О! Привет, Федра! Ты сегодня очень хорошо выглядишь.

Федра улыбнулась ей в ответ, но улыбка вышла натянутая и совсем не добрая.

Где-то в глубине души Бринн понимала, что происходит нечто плохое. Ей в голову приходили те же мысли, что и всем прочим в Блистательном: о том, чтобы топить корабли, вредить людям и решать проблемы с помощью зла и насилия. Но разумной части ее сознания – той, благодаря которой Бринн стремилась быть доброй и помогать другим, – словно заткнули рот и задвинули ее куда подальше.

В конце концов морская ведьма получила-таки контроль над Бринн.

А потом, сквозь пелену гнева Федры, ее власти и злобной магии, Бринн услышала звук. Сперва это было просто мычание, но оно становилось все громче и красивее. Это была нота. Кто-то пел. Где-то тянула высокую и чистую ноту русалочка.

Затем к первому голосу присоединился второй, и оба слились в изумительной гармонии, какой Бринн еще не слышала. Зазвучала песня – безупречная и прекрасная. Даже с туманом в голове, напущенным Федрой, Бринн видела, что все в пещере замерли.

Морские обитатели лихорадочно оглядывались, пытаясь обнаружить источник звука.

Теперь пение, казалось, льется не из одного конкретного места, а отовсюду разом, поскольку они находились в Мамонтовой пещере с ее странной и замечательной акустикой. Бринн тоже заозиралась и увидела на сцене – там, откуда голоса были слышны лучше всего, – Присциллу и Джейд. Две талантливые русалочки уже несколько недель ежедневно практиковались в пении вдвоем, и их исполнение превзошло все, что слышали в Блистательном за много лет. Пение было столь прекрасным, что, по сути, само превратилось в магию.