Оставшиеся выходные я провела в приятной компании Никлауса, который разругался с матерью и переехал к отцу, и начал искать киношколу, где обучают сценарному мастерству. Так же мы с Ником съездили в лётную школу, и он подал свои документы на обучение. Это, кстати, и стало причиной их с мамой ссоры.

В понедельник утром я узнала, что Лу и Бэлл тоже не сидели без дела в эти выходные. Келли отправилась к отцу Бэлл вместе с подругой и высказала всё, что думает о племянниках, которые за своей жадностью не видят очевидного – дочь всего лишь желает проводить время со своим умирающим отцом. Те сдались под её напором и пообещали больше не прогонять Бэлл, чем занимались раньше.

Бэлл прибывала в восторге от Лу Келли.

И наша жизнь в колледже, казалось, устаканилась. Никто не обходил нас стороной, многие были очень приветливы, другие просто вели себя, как обычно – посещали занятия, общались на перерывах. Ни Оливер Гросс, ни ребята из его компании не проявляли к нам открытой вражды.

Всё было слишком спокойно. Так и проходил октябрь, а вместе с ним близился канун всех Святых – Хэллоуин.

Угадайте, какой костюм меня уговорили надеть мои подруги?

Чудо-женщины, представьте себе!

Мы ещё не определились к кому именно пойдём на вечеринку, а девочки уже всё решили: выбрали и себе костюмы из вселенной ДиСи, затащили меня в костюмированный магазин и подобрали себе и мне лучшие костюмы из предложенных.

Таким образом, Лу стала, разумеется, Женщиной-кошкой, Бэлл – Чёрной канарейкой, а я, как уже известно, Чудо-женщиной.

Когда о том, кем я буду, узнал Никлаус, он, смеясь, заявил, что будет тем самым американским лётчиком, упавшим на остров амазонок и ставшим первой любовью Дианы, как это было в фильме с одноимённым названием о Чудо-женщине.

Что было весьма символично.

На этом фоне я всё чаще стала задумываться о том, что не хочу скрывать от кого-либо наши с Никлаусом отношения, потому что я была счастлива в них. Но меня тревожил, а потому не давал расслабиться, недавний разговор с Авой Фиски.

Бывшая подруга, после случая с видео от несравненной Лу, пропала из колледжа на некоторое время, а когда вновь появилась на очередном занятии по труду, высказала мне всё, что думает по поводу меня и Ника.

Ава была рассержена и обижена, обвиняла меня в том, что я не в силах постоять за себя. Как я позже выяснила у Никлауса, он серьёзно с ней поговорил, заверив её, что она никогда его не интересовала как девушка, и никогда не заинтересует. Жёстко, но честно. А ещё он настоятельно попросил её оставить меня в покое. Разумеется, Аву расстроил тот разговор, и в монологе, посвящённом мне, после занятия труда, она сообщила, что я могу катиться куда подальше вместе со своим Ником.

Я не знала наверняка отступилась ли она. Это и беспокоило.

А ещё мне было её жаль…

Впрочем, не все и не всегда получают то, что хотят. Истина, с которой каждый из нас в то или иное время сталкивается и примиряется.

– Ани!

Я не сразу понимаю, что меня кто-то зовёт, потому что пялюсь на Никлауса, у которого сейчас идёт тренировка по регби на соседнем от нашего поле. Наш же класс по физкультуре сдаёт нормативы по прыжкам, и я жду своей очереди. Без Бэлл, потому что ей каким-то образом удалось выбить освобождение у врача.

Я нехотя отворачиваюсь от Никлауса, который перекидывается мячом со здоровяком-Кейси, и смотрю в сторону трибун.

Там стоит Оливер Гросс.

Он ловит мой взгляд и, кивнув на лавку, идёт к ней, чтобы сесть. Я озадачиваюсь, осматриваясь по сторонам, и, мгновение поколебавшись, направляюсь к нему, чтобы узнать о том, что он хочет.

– Рад, что ты всё же подошла, милая русская.

– Что тебе нужно, Оливер? – не спешу я садиться рядом, скрестив руки на груди.

– Прощения? – усмехается он в сторону, а затем смотрит на меня: – Присядь, пожалуйста, Ани. Я не отниму у тебя много времени.

Я вновь несколько секунд сомневаюсь и всё же опускаюсь на лавку. Оливер склоняется вперёд, уложив локти на колени, и сцепляет пальцы в замок. Смотрит вдаль, наверное, целую минуту, а затем глухо говорит:

– Мир не рухнул от того, что я не поставил на место стерву-Келли, представляешь? Я вполне комфортно существую и дальше, после того провала в столовой. Мне даже дышится легче, что ли, от освободившегося места в пространстве. А ещё я узнал, кто мне настоящий друг. Это, знаешь ли, приятно. – Оливер снова молчит мгновение и поворачивает голову ко мне: – Мне жаль, ладно? Ты неплохая девчонка, Ани… На самом деле, ты чертовски крутая. А я придурок, который упустил свой шанс.

– Ол… – смущаюсь я.

– Всё в порядке, – усмехается он, отвернувшись. – Не в первый раз соперничество с Ником открывает мне глаза на то, что мне действительно нравится. Меня не удивляет, что мой сводный брат в этот раз решил не уступать. Я ведь тоже не хотел. Вот только ты не вольная борьба, а живой человек, который сделал собственный выбор.

– Прости, что не призналась сразу, – прошу я. – Я и сама на тот момент не до конца понимала то, что со мной происходит.

– Как и мы все, – хмыкает Ол. – Но знаешь… Друзьями мы быть всё ещё можем, правильно?

– Я… я не знаю, Ол, – честно отвечаю я.

– Хэллоуин, – откидывается он на спинку сидения и широко улыбается мне.

– Что?.. – не понимаю я.

– Вчера я разговаривал с Ником, – кивает Ол. – Мы, вроде как, заключили перемирие, и в знак этого поистине удивительного события договорились вместе организовать вечеринку в вашем доме.

– Правда? – не верю я. – Ник ничего мне…

– Это я его попросил. Сначала хотел попросить у тебя прощения, милая русская.

– Я-ясно, – тяну я, кивнув.

– Так и? Прощаешь? Я, честно признаю, что был во многом не прав.

– Я уже давно не держу на тебя зла, Оливер.

– И я удивился бы, будь иначе, – по-доброму усмехается он. – Если нужно, могу достать тебе крылья для костюма ангела.

– У меня уже есть костюм, – непроизвольно улыбаюсь я. – И это далеко не ангел.

Оливер осторожно берёт мои пальцы в свои и сжимает их, взгляд его голубых глаз кажется искренним и добрым:

– Я рад, что ты появилась в нашей жизни, милая русская.

Я не знаю, что ему ответить, а потому поддаюсь сиюминутному порыву и просто его обнимаю. Я уже не раз говорила, что он хороший человек, и теперь радуюсь тому, что он и сам это осознал.

– Морозова! Ани! Может, вспомнишь, что ты на занятии и сдашь эти чёртовы нормативы?!

Мисс Бинс не то, чтобы когда-нибудь проявляла любовь к преподаванию, скорее уж, она обожала проявлять к нему свою нелюбовь.

Я отстраняюсь от Оливера и, коротко улыбнувшись ему, иду сдавать дурацкие нормативы по прыжкам.