— Так вот какая штука, мой дорогой Ватсон, — пришел на помощь Холмс. — Именно этот вопрос, «Кто?», совершенно особый. Его нельзя — вы сами убедились, просто физически невозможно — сделать по четырехударной схеме!

— А как же его делать? — спросил Андрюха несколько растерянно.

— В вопросе «Кто?» принцип “No jump — no question” не действует! И делается он просто как повествовательная фраза!

This man killed the Countess. — Who killed the Countess?

«Вот это совсем как в русском», подивился Андрюха. «Вася ел пирожки. Кто ел пирожки?»

Он даже не заметил, как последние слова произнес вслух.

— Вы проголодались, Ватсон, — заметил Холмс. — Знаю, что вам давно пора домой. Знаю также, что в рюкзаке у вас лежит мамин бутерброд с сыром, но вы, как всегда, за весь день не нашли время его съесть. Некоторые факты говорят мне также, что миссис Хадсон сегодня весь вечер занята исполнением своего коронного номера — печет йоркширские ванильные булочки с заварным кремом. Другие же улики — к примеру, скрип лестницы — доказывают, что та же миссис Хадсон в данный момент несет вам кулек, наполненный ее прекрасными произведениями.

Через мгновение в комнату вошла миссис Хадсон — приятная пожилая леди с очень добрым лицом. Невзирая на Андрюхино сопротивление, она вручила ему пакет из темной оберточной бумаги, распространяющий вокруг себя чарующий аромат ванили и сливочного масла, и тут же вышла.

— Холмс, — спросил растроганный таким необыкновенным приемом Андрюха. — Но как вы обо всем этом догадались?!!

— Дедукция, Ватсон, все она, родимая, — скромно ответил великий сыщик.

— Ах да, кстати, мистер Холмс, — обернулся Андрюха уже в дверях. — Давно хотел спросить: а что это за дедукция такая, которая вам все время помогает?

— А это всего лишь один из принципов науки по имени логика, — ответил Холмс. — Знаете, Ватсон, как бы я определил главное в идее дедукции? Методы расчета, которым вас учат в классе на уроке арифметики или физики, применимы в жизни! Вместо того, чтобы воспринимать любую житейскую проблему на эмоциях, ее нужно просчитывать логически, методично и хладнокровно — на манер того, как вы спокойно решаете обычную задачку из учебника. Берете и решаете: в трубу X втекает, из трубы Y вытекает… И спокойно получаете ответ. По той же системе можно и жениться, и бизнес начинать, и главу правительства выбирать… Разумом, а не сердцем! Так гораздо надежнее!

А знаете, Ватсон, кто ввел в обиход этот чудесный метод? Сам великий Исаак Ньютон! Это он призывал нас, британцев, всегда сохранять ясную голову. Логикой, говорил он, надо пользоваться в жизни, а не только в школе!

Ну, а основа столь четкого мышления — это умение задавать себе правильные вопросы. Чему мы с вами сегодня и научились!

Так что дедукция придумана до меня, а я ею только пользуюсь. Я ведь совсем не гений, мой дорогой Ватсон, а всего лишь скромный частный детектив. Я уже имел честь вам об этом докладывать.

* * *

Вечером этого же дня, ложась спать у себя дома в XXI веке, Андрюха прокручивал и прокручивал у себя в памяти все, что узнал от Холмса, а попутно вспоминал все перипетии этой удивительной детективной истории. Вспоминал он и ее развязку — немного странную, чуточку не совсем такую, какая бы ему хотелась. Дело в том, что сразу после беседы со знаменитым детективом о великой силе дедукции в комнату ворвался предельно взволнованный инспектор Лестрейд.

— Он исчез, Холмс! — заорал он, не обращая, как всегда, ни малейшего внимания на Андрюху. — Он исчез! Выскочил из черного хода прямо на пустырь, мы за ним… Но он будто сквозь землю провалился! Сержанту Хопкинсу за то, что не догадался караулить его у черного входа, я дал трое суток гауптвахты!

— А куда же он мог подеваться? — спросил Холмс. — Как же он скрылся из виду на пустыре?

— Спрятаться там ему было абсолютно негде! Кроме ржавой запертой двери какого-то заброшенного склада, там нет вообще ни черта! — бушевал инспектор, прозванный коллегами за стальную хватку Бультерьером. — Этот чертов Кройдон, черт бы его побрал, весь сплошь состоит из заброшенных складов и тележных мастерских, которые в последний раз обслуживали клиентов еще при Вильгельме Завоевателе! Только чертовы эмигранты, наподобие этого русского киллера, могут снимать квартиру в такой чертовой дыре!

Андрюху, уже засыпающего, вдруг будто подбросило. Он сел на кровати и уставился невидящими глазами в темную стенку перед собой.

«А что, если та ржавая дверь была родной сестрой двери, в которую время от времени хожу я?», пришло ему в голову.

«Да нет, ерунда, не может быть», подумал он, повернулся на бок и крепко уснул.

На следующее утро, только ворвавшись в класс, Андрюха поспешил к Катьке. Он выложил ей вопросительные слова — все одиннадцать штук, затем поведал главнейший принцип задавания вопросов — «Нет прыжка, нет вопроса!», — и вывел из этого постулата главную разницу между русским и английским языками: в русском вопрос звучит как раз-два-три, тогда как в английском — раз-два-три-четыре!

Вопрос-помощник-подлежащее-глагол.

И вся хитрость, Катька, вся премудрость в этом деле — не забыть об этой второй штучке, и поставить ее точно такую, как надо, строго в соответствии с грамматикой!

Подчеркнул он и неожиданное исключение: до тех пор, пока действующее лицо в предложении есть, в вопросе оно будет стоять на своем законном (а именно, третьем) месте, и мы выстреливаем наше уже привычное «раз-два-три-четыре». При этом вопрос мы можем задавать какой угодно — что, где, когда, куда, зачем… Но как только мы спросим «Кто?» — то есть героя на месте нет, и мы его ищем — фраза принимает совершенно другой вид!

— Я тебе, Катька, примеры придумал, — говорил он. — Допустим, некая миссис Хадсон испекла булочки с кремом.

— Так, — сказала Катька удовлетворенно. — Наконец-то читать начал. Молодец.

— Mrs. Hudson baked cream buns, — продолжал Андрюха, сделав вид, что не расслышал. — А теперь спрашивай по очереди:

1) Когда она испекла?

2) Что она испекла?

3) Какие булочки она испекла?

4) Почему она испекла?

5) Где она испекла?

6) Как она испекла?

7) Сколько булочек она испекла?

— Да, поняла, сейчас сделаю, — сказала Катька.

— И, наконец, восемь. Кто пек булочки с кремом?

— О! Вот этот, последний, будет напрямую, без DID! — воскликнула Катька.

— И вот еще, — сказал Андрюха, и достал из рюкзачка немного измятую, но все еще очень аппетитную йоркширскую булочку с кремом. — Это тебе, Катька.

— Спасибо тебе за все это, — тихо ответила Катька. — Спасибо, что объяснил мне все про вопросы.

— Да, и еще, я тебе вот что сказать хотел… В общем, ты, Катька — как Ирэн Адлер. Умная и красивая. Только знаешь, мне кажется, ты даже еще немного лучше, чем Ирэн Адлер, — сказал бесстрашный путешественник во времени, покраснел от смущения и отвернулся.