ней не посрались и не угробили бы ночь на выяснение отношений.

— Если бы у тебя была хоть капля ума, ты бы не позволил себе выяснение отношений с женщиной, — строго говорит ему отец.

— Давай тогда встряхнем и ваше с Ксюшей грязное белье. Напомнить тебе первые годы вашего брака?

Лев Евгеньевич вскользь смотрит на меня и снова на Антона.

— Не забывайся, сынок.

— А ты прекрати нами манипулировать. Мы уже не дети.

Обойдя его, Антон пропускает меня вперед к лестнице. Взявшись за перила, делаю шаг, но замираю. Я приняла решение остаться на этой кривой дорожке. Значит, пора ее выравнивать.

Развернувшись, встречаюсь взглядами со Львом Евгеньевичем и признаюсь:

— Я не беременна. Я вообще девственница. Мы вам соврали. У меня нет никаких шансов и привилегий перед Женей.

Прикрыв глаза, Антон звучно выдыхает.

— Ясно, — принимает мой ответ глава семейства. — Что-то еще?

— Я не люблю вашего сына. Но в этом ваши невестки равны. Потому что Женя тоже вряд ли любит Рината.

— Шагай давай, — велит мне Антон, опасаясь, что я сейчас наговорю тут на десять смертных казней.

— И? — подытоживает Лев Евгеньевич, пристально глядя на меня своими глазами-сканерами.

— Если вы передадите свою империю Антону, я клянусь, что разрушу ее. Если Ринату, то обречете его на самый несчастный брак. Так что решайте сами, Лев Евгеньевич, в какой унитаз спускать труд всей своей жизни. И да, кстати, спасибо за то, что оплатили штраф. Правда, лучше бы я пятнадцать суток в обезьяннике провела.

Закончив на этом свои признания, я поднимаюсь на второй этаж, и Антон спешит побыстрее запихнуть меня в комнату.

— У тебя последние мозги вытекли?! Что ты городишь?!

— Я сказала ему правду. Он ценит честность. Не кипятись, — отмахиваюсь от Антона, рухнув на кровать. Потолок перед глазами тут же начинает плыть и идти пятнами. — Не мозоль мне глаза, Антон, — прошу я, протяжно зевнув и потянув на себя угол покрывала. — Ты говорил, что нашел замену Инессе. Так будь добр, беги к ней вперед ширинкой.

Переворачиваюсь на бок, укутываясь в покрывало и притворяясь шаурмой. С радостью залезла бы в кокон и проспала бы в нем лет сто.

— Прибежал уже, — отвечает мне Антон.

— Анто-о-он, — устало тяну я, поглубже зарываясь в покрывало, — у тебя яйца есть?

— Показать?

— Спасибо за заманчивое предложение, но я ограничусь верой на слово. Хватит с меня на сегодня шокирующих фактов. Просто сожми их в кулак и стань мужиком: отвали от меня.

— Это ты меня выбрала в тот момент, когда выпила мое шампанское. Так что давай без сцен, что ты потратила на меня лучшие годы своей жизни. Они у тебя еще впереди.

— Потраченные?

— Лучшие! — самоуверенно расценивает свои возможности Антон, уходя в ванную.

Я закрываю глаза. Ничего не хочу: ни разговаривать, ни думать. Хочу просто спать — долго, много, самозабвенно и сладко.

К счастью, со сном общий язык оказывается найти проще, чем с пробуждением. Я не просто дремлю. Я дрыхну так, что пушкой не разбудишь. Если бы в доме началась стрельба, Антону пришлось бы выносить меня прямо так — завернутую в покрывало. Впрочем, было бы удивительно, если бы мой организм не дал сбой после трех дней безумия с финалом в виде Радика. Так что я крепко сплю до самого вечера, пока в мою комнату абсолютно бестактно не заявляется судьбоносная Женя. Ее духи действуют почище нашатыря.

Сонно выкрутившись из покрывала, я сдуваю упавшие на лицо волосы и почесываю нос. Неужели в Соединенном Королевстве нет нормального парфюма? Жаль, Антон разбил мой флакон. Показала бы ей, что такое по-настоящему изысканный аромат.

— Не хотела тебя будить, — растягивает она свои ярко крашеные губища в змеиной улыбке.

Хотела. Еще как хотела!

Держа в руках кофейную чашку на блюдце, расхаживает по комнате, осматриваясь и молча посмеиваясь.

— Напрасно мы с тобой не поделили власть, — заговаривает она, уже ощущая в своих руках могущество. Не терпится бедненькой приложиться к богатству Льва Громова. — Ты нравишься Льву Евгеньевичу, от меня сходит с ума Ксюша.

Ну да, прям с ума сходит. Я демонстративно зеваю, поднимаясь с кровати и одергивая платье, в котором уснула. Реагировать на эту гадюку — только зря тратить нервы.

— Как ты смотришь на перемирие? — Она останавливается перед манекеном с моим свадебным платьем. — Нам с тобой надо держаться вместе. Быть подругами... Ничего такое платье. Со вкусом.

— Это мне? — Я взглядом указываю на кофе.

Рыжая молча усмехается, берет двумя пальцами чашку и подносит к губам. До встречи с Антоном я не была кровожадной, но сейчас, наблюдая за ней, желаю ей обжечься и на неделю захлопнуть свой рот.

Сделав глоток, она стреляет в меня взглядом и нарочно опрокидывает остатки кофе на платье.

— Ох! — довольно улыбается, глядя, как темное пятно расползается на ткани, впитываясь во все слои и разрастаясь на глазах. — Рука дрогнула.

Я закатываю глаза. Она реально думает, что я закачу истерику? Да Антон из штанов выпрыгнет мне новое платье доставать даже на пять минут до церемонии бракосочетания!

Надев туфли, я пальцами расчесываю волосы и иду к двери.

— Ну ты развлекайся, а я пойду к будущему свекру. У нас с ним дел невпроворот.

Едва открываю дверь, как на пороге сталкиваюсь с входящим Антоном. В рубашке, брюках и туфлях. Побритый, причесанный, с перстнем и часами. С ослабленным галстуком и в расстегнутом пиджаке. Он явно вернулся с деловой встречи. Я уже и позабыла, что нахожусь в плену чертовски занятых бизнесменов.

Притормозив меня за плечи, он переводит хмурый взгляд на рыжую и мрачнеет от вида запачканного платья.

— Это все она! — вскрикивает невеста Рината. — Я принесла ей кофе, хотела подружиться, а она выплеснула его в меня. Хорошо, что у меня быстрая реакция. Я увернулась, и пострадало платье.

Не отпуская мои плечи, Антон испытующе смотрит на меня.

— Выметайся, — цедит угрожающе. — Пошла вон! — рявкает, метнув взгляд в рыжую.

Заглохнув, она торопится покинуть комнату. Отодвинув меня в сторону, он выпускает эту стерву.

Как назло, на крик прибегает взволнованная Ксения Вацлавовна.

— Что случилось?!

— Ксюша! — наигранно всхлипывает рыжая, а у самой на глазах ни слезинки. — Я все сделала, как