Всё дело, однако, испортил Матюшенко, который в таких ярких красках живописал казнь офицеров «Потёмкина», что слушавшие его матросы пришли в ужас от того, что с ними будет, когда власти начнут разбираться с обстоятельствами мятежа. Команда «Георгия Победоносца» не желала, чтобы её, как и команду «Потёмкина», повязали кровью убийством собственных офицеров. Большая часть георгиевцев после речи Матюшенко вообще отказалась перейти на сторону бунтовщиков. Кашуба с компанией оказался в ещё худшем меньшинстве, чем на «Потёмкине» сторонники его дружка Матюшенко. Есть сведения, что потёмкинские вожаки вообще были освистаны и едва не изгнаны с борта «Георгия Победоносца». Ореол романтики, дотоле сиявший над «Потёмкиным» в умах черноморских матросов, исчез.

В 15 часов 30 минут караул «Георгия» во главе с Березовским арестовал офицеров и запер их в кают-компании. Никто из офицеров не пострадал. Только лейтенант Григорков, не желая сдаваться, застрелился на мостике. Если верить последнему изданию мемуаров Фельдмана, арест офицеров на «Георгии Победоносце» произвели исключительно потёмкинцы Матюшенко, Дымченко и Кулик без всякого участия матросов «Георгия». После нежелания георгиевцев убивать своих офицеров Матюшенко уже больше им не верил. Вдруг они передумают и решат освободить офицеров? Правда, сам казнить чужих офицеров, да ещё на чужом корабле он всё же не решился. Поэтому Матюшенко приказал переправить офицеров «Георгия Победоносца» на «Потёмкин». Кроме этого Матюшенко запросил с «Потёмкина» ещё один вооружённый караул. Это уже напоминало не матросское братание, а настоящую карательную экспедицию. Впрочем, по другим сведениям, отдельные матросы с «Георгия» всё же помогали Матюшенко в аресте своих офицеров. Впрочем, на «Потёмкине» офицеров «Георгия» тоже долго держать не стали. В тот же вечер на катере их высадили на берег.

После ареста офицеров на «Георгии» начались выборы членов корабельной комиссии. Отбирать кандидатов, разумеется, помогали потёмкинцы. Выборы затянулись до вечера. Установить состав и численность комиссии «Георгия» помогает «Обвинительный акт», составленный военно-морским судьёй полковником Воеводским на основе показаний участников и очевидцев восстания. Достоверность сведений, сообщаемых Воеводским, подтверждается более всего тем, что он не ввёл в состав комиссии многих самых активных матросов, имена и действия которых были известны всему экипажу «Георгия». Согласно «Обвинительному акту» в комиссию вошли 10 человек: Бутрин, Горобец, Дейнега, Каюров, Моторный, Панфилов, Соседка, Степанюк, Шаповалов и Щулевицкий. Командиром корабля оставили боцмана Кузьменко. Но фактическая власть на корабле была сосредоточена в руках Кашубы, Дейнеги и Рябоконя. Тогда же состоялось и первое заседание комиссии, на котором обсуждался опять вопрос о кондукторах. После долгих дебатов было решено отправить их всех на берег, выдав по 10 рублей на дорогу. Однако выполнить своё постановление комиссия так и не успела.

Заметим, что Фельдман в воспоминаниях не скрывает своей ненависти к православию. Вот как он описывает наведение революционного порядка на «Георгии Победоносце»: «Мы с Куликом заканчивали проверку караульных постов в минном отделении, услышали, как горнист трубил сбор: горн призывал на молитву. Мы бросились на ют… Религиозные обряды были упразднены на „Потёмкине“ с первых же часов восстания. Я подошёл к командиру. „Именем флагманского корабля, — заявил я ему, — категорически запрещаю вам играть сборы на молитву!“» Это тоже не понравилось многим матросам.

Тем временем, отойдя от Одессы на 12 миль, вице-адмирал Кригер собрал командиров кораблей на совещание. Командиры заявили о ненадёжности команд. Было решено вернуться в Севастополь и сформировать сильный отряд миноносцев со специально подобранными командами для атаки «Потёмкина».

Уже поздно вечером Кригер послал в Одессу миноноску № 272 для переговоров с восставшими об условиях их капитуляции. Старшим на миноноске находился старший офицер броненосца «Три Святителя» капитан 2-го ранга Псиол, известный на флоте своим либерализмом, с ним лейтенант Чайковский и священник. Оказавшись на расстоянии видимости, они световыми сигналами предложили «Потёмкину» сдаться. «Никогда», — ответили с мятежного броненосца. Получив отказ, Псиол предложил вступить в переговоры. По воспоминаниям Березовского, он вместе с Матюшенко и ещё несколькими матросами вышел на катере навстречу миноноске. «Мы хотели, — писал он, — заставить посланных от эскадры вести с нами переговоры в присутствии всей команды контрминоносца, надеясь, что она позднее сумеет передать о наших целях и стремлениях матросам других судов». Возможно, что Березовский в своих воспоминаниях не совсем искренен и настоящей целью встречи с миноноской был её захват, иначе для чего посланный катер был до предела заполнен вооружёнными матросами. Однако чрезмерное количество вооружённых переговорщиков не осталось незамеченным для капитана 2-го ранга Псиола, который не без основания испугался захвата своего судна, и миноноска № 272 полным ходом ушла в море. Выслушав доклад офицеров, Кригер развернул эскадру в Севастополь.

Телеграмма вице-адмирала Чухнина Николаю II, из Николаева, 18 июня 5 часов 8 минут пополудни: «Командир броненосца „Георгий Победоносец“ донёс мне, что 17 июня вся эскадра под командою Кригера собралась у Одессы; не будучи изготовлена к бою, построившись в строй фронта, она пошла по направлению к молу; навстречу ей вышел „Потёмкин Таврический“, готовый к бою. При прорезывании строя броненосцев, когда „Князь Потёмкин Таврический“ поравнялся с „Георгием Победоносцем“, команда последнего устроила овацию и, когда по сигналу эскадра повернула на 16 румбов, команда „Георгия Победоносца“ бросилась на мостик и не позволила управляться кораблём; раздались крики „долой офицеров!“. Эскадра удалилась и на сигнал „Георгия“, что команда бунтует, получив ответ идти в Севастополь, команда спустила шлюпку, посадила всех офицеров, кроме лейтенанта Григоркова, лишившего себя жизни, и на буксире миноносца № 267, перешедшего на сторону „Князя Потёмкина Таврического“ (командир миноносца свезён на берег) свезла командира и всех офицеров на берег в 7 милях от Одессы. По разборе дела можно ожидать тоже и на всех судах; не имея сведений ни из Одессы, ни из Севастополя, боюсь, что море в руках мятежников. Решил не выходить».

Поздно вечером вернулись в Одессу и «Потёмкин» с «Георгием Победоносцем». Последний прошёл на якорное место мимо «Потёмкина», отсалютовав ему как флагману. Власти Одессы после появления на рейде второго броненосца находились в растерянности. Полагали даже, что «Потёмкин» сдался «Георгию». «Потёмкин» и «Георгий Победоносец» стали на ночь на внешнем рейде напротив выхода из порта. Боясь ночных торпедных атак, потёмкинцы приказали своей миноноске патрулировать на линии горизонта, а минных катеров — вокруг броненосцев. Прожекторы «Георгия» освещали акваторию порта и берег, а более сильные прожекторы «Потёмкина» — море и горизонт.

При этом потёмкинцы внимательно следили и за ситуацией на «Георгии Победоносце», не очень-то доверяя своим новым союзникам. После присоединения «Георгия Победоносца» к «Потёмкину» военное командование Одессы перестало надеяться на помощь Черноморского флота. На господствующей над портом Жеваховой горе установили восемь 229-миллиметровых мортир. В город вошли Ставучанский и Хотинский пехотные полки, а также Вознесенский драгунский полк. А начальник Одесского жандармского управления полковник Кузубов направил в Петербург телеграмму с просьбой прислать с Балтики миноноски и подводные лодки для потопления мятежных броненосцев. Одесса готовилась к обороне.