Едва броненосцы бросили якоря на рейде Одессы, на «Потёмкин» от комиссии «Георгия» приехали совещаться матросы Дейнега, Кашуба и Безбах. Вначале с докладами о положении на «Георгии» выступали Кашуба, Дейнега и Фельдман. Новости были не слишком радостными, так как большинство команды «Георгия» всё больше сомневается в победе восстания. Тогда же Матюшенко предложил обменять 300 «георгиевцев» на 300 «потёмкинцев» и тем самым «оздоровить» команду «Георгия Победоносца». Но большинство потёмкинской комиссии выступило против перевода своих «сознательных» матросов на «Георгий», боясь ослабления влияния на собственном корабле. Тут свою команду надо всё время в узде держать, а теперь ещё три сотни «неблагонадёжных» георгиевцев присоединятся, что тогда будет? Наконец, по настоянию Кашубы для оздоровления «революционного сознания» экипажа «Георгия», комиссия решила послать туда хотя бы 60 потёмкинцев. Но споры о том, кого именно послать, ни к чему не привели. Командиром карательного отряда на «Георгий» был назначен верный матюшенковец Резниченко, но с «Потёмкина» никто не хотел идти на чужой корабль, на своём было всё же привычней.

На этом же заседании постановили снабдить миноноску № 267, не имевшую боеприпасов, снарядами и торпедами. Потёмкинские 37-миллиметровые снаряды и торпеды не подходили к орудиями аппаратам миноноски. Боеприпасы решили взять с «Георгия». Но когда около двух часов ночи за ними послали, кондукторы «Георгия» отказались дать снаряды и торпеды. Вначале они отговорились поздним временем и усталостью команды, а потом напрямую заявили, что никаких боеприпасов «Потёмкин» от них не получит. Это было настоящим ударом для Матюшенко и его приверженцев. После этого отказа Дейнега и Безбах поспешили на «Георгий», чтобы найти управу на своих сверхсрочников. В помощь им туда отправились Кулик и вездесущий Фельдман. Главный же бузотёр «Георгия» Кашуба остался на «Потёмкине», требуя скорее выделить ему надёжных людей. Своих сослуживцев Кашуба откровенно боялся и всю надежду возлагал на «карательный отряд» с «Потёмкина», который привёл бы в чувство колеблющийся «Георгий».

Тем временем кондукторы «Георгия», понимая, что теперь они в открытой конфронтации с мятежниками, собрались в кают-компании и выработали собственный план действий. Решено было утром завести корабль в Карантинную гавань и сдать его властям. Когда на «Георгий» прибыли Фельдман и Кулик, то остававшийся на «Георгии» за старшего матрос Дейнега сообщил им, что ситуация на броненосце сильно ухудшилась и команда выходит из повиновения. По воспоминаниям Безбаха, на «Георгии» было много матросов, призванных из запаса, у которых остались в Севастополе жёны и дети. Все они не желали и слышать о какой-то революции, а желали идти в Севастополь. Дейнега предложил срочно арестовать всех кондукторов во главе с боцманом Кузьменко, но так как свои арестовывать не будут, нужны каратели с «Потёмкина», и как можно скорее прислать потёмкинцев для «укрепления» команды специалистами с «Потёмкина».

А вот как ночует Фельдман на «Георгии Победоносце» по его же воспоминаниям: «Дейнега, мягко улыбнувшись, пожелал нам спокойной ночи. „А караул-то надёжен?“ — остановил его Кулик. „Да ничего ребята“, — не очень обнадёживающе звучал его ответ. Мы погасили свет, „Студент, а студент! — раздался из темноты голос Кулика. — Повернись-ка, не ровён час, штыком в живот пырнут“. Я лёг на живот. Так действительно было спокойнее».

Утром 18 июня с «Потёмкина» прислали новую агитационную команду в составе Березовского, врача Галенко, механика Коваленко, матросов Макарова и Скребнева для борьбы с контрой. Потёмкинцев встретили откровенно враждебно. Возбуждённые матросы не давали им даже выступать.

«Трудно сказать, — писал впоследствии в своих мемуарах Березовский, — чем бы всё это могло кончиться, но, увидев среди нас офицеров, часть матросов стала кричать: „Пусть офицеры скажут. Послушаем, господа, офицеров“. Доктор Галенко и тов. Коваленко протолкались вперёд, и матросы сразу же стихли. Рабская психология перед авторитетом „начальства“, очевидно, была ещё жива у многих, замуштрованных дисциплиной моряков». Первым выступил Коваленко. Он упрекнул георгиевцев в измене и призывал их поддерживать потёмкинцев, доказывая необходимость революции. После его речи часть матросов «Георгия» выразили согласие продолжать борьбу вместе с потёмкинцами. Но когда Коваленко спросил, что они хотят делать дальше, то услышал: идти в Севастополь и предъявить начальству свои требования.

Затем слово взяли сторонники возвращения в Севастополь. Они предложили подойти к Севастополю и вызвать вице-адмирала Чухнина для переговоров. Но когда их спросили, какие переговоры они собираются вести с адмиралом, то оказалось, что этого они не знают.

Пока матросы выступали и спорили, врач Галенко отошёл к кондукторам и заявил им: «Я на „Потёмкине“ больше не могу, всё равно меня там расстреляют» — и предложил заключить союз для борьбы с мятежом.

Намитинговавшись, матросы «Георгия» решили послать уже свою делегацию на «Потёмкин» для совместного обсуждения дальнейших действий, а до тех пор ничего не предпринимать. Успокоенные делегаты «Потёмкина» стали спускаться на катер. В этот момент к ним подошёл боцман Кузьменко и заявил: «Наша комиссия к вам не поедет, ей там делать нечего. Мы всё равно в 12 часов снимемся с якоря». Непонятно почему, но ни Березовский, ни Фельдман не отреагировали на слова георгиевского боцмана. Скорее всего они просто проголодались, а на «Георгии Победоносце» их к столу никто не пригласил. Это была ошибка и ошибка непоправимая. Из документов следствия известно, что с ними отправился и один из участников заговора, комендор Юрченко, чтобы узнать, заряжены ли орудия на «Потёмкине».

Едва делегация успела вернуться и доложить о результатах поездки, как на «Потёмкин» прибыла комиссия с «Георгия». Георгиевцы сообщили о положении на их броненосце. Обе комиссии решили арестовать кондукторов «Георгия» и перевести на него часть потёмкинской команды. Затем георгиевцы вернулись на свой корабль. Вместе с ними отправилась очередная делегация «Потёмкина», чтобы ещё раз до приезда потёмкинского караула убедить матросов в необходимости ареста кондукторов. Делегация состояла из 10 человек во главе с врачом Галенко. С ними вернулся на свой броненосец и Юрченко, известивший заговорщиков о состоянии боевой готовности «Потёмкина».

Одновременно с выяснением отношений с «Георгием Победоносцем» потёмкинцы направили делегацию и к командующему войсками для переговоров о покупке лекарств, перевязочных средств, провизии и угля. Генерал Каханов отказался удовлетворить требования матросов в угле и провизии, разрешив доставить в порт только медикаменты. Тогда потёмкинцы заказали было провизию в селе Дофиновка под Одессой. Но казачьи патрули конфисковали провизию и не пустили матросов на берег.

Одновременно потёмкинцы захватили в порту пароход «Пётр Регир». На нём находилось более 100 тысяч пудов угля. «Наша команда, — вспоминал Березовский, — с такой поспешностью таскала мешки и ссыпала их, так дружно кипела работа, что едва ли что-нибудь подобное наблюдалось при грозном Голикове».

Около полудня к командующему войсками прибыла новая делегация с «Потёмкина». Она потребовала освобождения арестованных накануне потёмкинцев и доставки на броненосец провизии, угрожая в 21 час начать бомбардировку города.