– А вдруг люди взорвут лестницу? Вдруг у них там взрывчатка как раз на такой случай припасена, чтобы никто не смог выбраться?

– Даже если и так, – Фрэнк приобнял меня за плечи, и я тут же положила голову ему на грудь – так я себя чувствовала в бо́льшей безопасности. – Подобный взрыв мог бы остановить людей, но не нас. Если лестница обвалится, мы просто вылезем по стенам.

– И даже если все этажи обвалятся и погребут нас под собой – мы просто прокопаем тоннель, вот и всё, – пожал плечами Дэн, доедая рагу и отставляя миску на пол. – Ты с нами в полной безопасности, детка.

– Пока я с тобой – ничего не бойся, Солнышко, – Фрэнк прижался щекой к моей макушке и стал легонько покачивать меня. – Я больше никому не позволю причинить тебе зло.

Какое-то время мы сидели молча, мне было невероятно уютно в объятиях Фрэнка, и я предпочла бы сидеть так вечно.

– До чего приятно на вас смотреть, ребятки, – с нежностью произнёс Дэн. – Эта неделя было просто невероятной. Знаешь, Ники, мы находим свою половинку единственный раз в жизни.

– Половинку? – переспросила я.

– Да. Нашу единственную. Ту, что предназначена нам судьбой. Которую мы ищем порой веками. Так что, как ты понимаешь, явление это в нашей семье невероятно редкое. Но этот понедельник был чем-то фантастическим.

– Почему?

– Ну, представь, летим мы, значит, чтобы встретиться с дочкой Коулберта. Её подменили при рождении, отдав её родителям чужого мертворождённого младенца. И вдруг выясняется, что она жива. В общем, мы сразу же полетели к ней. И вот, когда мы уже видим дом, в котором она в тот момент жила, со мной вдруг связывается Франциско и говорит: «Я нашёл её, отец». Мне даже уточнять не нужно было – кого именно, всё было ясно по его тону.

– В понедельник утром? – я подняла голову, чтобы увидеть лицо Фрэнка.

– Да, после нашей первой встречи на школьной парковке. Обычно, чтобы узнать свою половинку, нам нужен один взгляд в глаза и одно прикосновение. Но я и по одному только взгляду всё понял. Мне хватило.

– Мне тоже, – пробормотала я, вспомнив тот момент, когда наши глаза впервые встретились. Прикосновение рук после уроков лишь подтвердило то, что я почувствовала утром: Фрэнк отныне – моя жизнь. И никак иначе!

– И такое бывает, – кивнул Дэн. – Так вот, Фрэнк ошарашивает меня своим радостным известием, я всё ещё перевариваю новость, когда мы опускаемся перед домом и видим Рэнди, жмущуюся, как ты думаешь, к кому?

– К моему дяде Гейбу, – пожала я плечами. Странный вопрос, как будто были варианты?

– Тогда мы ещё не знали, что это твой дядя Гейб, зато ясно увидели, что рядом с Рэнди стоит её истинная половинка. Мы можем это видеть, ошибиться было невозможно. Итак, в один день произошло сразу два события, которые, вообще-то, случаются в нашей семье далеко не каждое десятилетие – двое моих потомков нашли свои половинки.

В этот момент раздался писк микроволновки, и Фрэнк с явной неохотой выпустил меня из объятий и скрылся за нужной дверью.

– Подождите, это не совсем верно, – возразила я Дэну, провожая Фрэнка глазами. – Рэнди встретила дядю Гейба ещё неделю назад.

– Формально – да, но мы-то узнали о том, что она нашла свою половинку, лишь позавчера. Возможно, у Коулберта и были на этот счёт свои догадки, ведь он общался с ней раньше, но со мной он ими не поделился.

– Так значит, мы с Фрэнком то же самое, что и Рэнди с дядей Гейбом?

– Совершенно верно. Но и это ещё не всё. Спустя несколько часов братья Рэнди, Гилберт и Герберт, кстати, близнецы, встретили младших сестрёнок Гейба, тоже близняшек. И как ты думаешь, кем оказались эти две парочки?

– Половинками? – ответила я, потому что именно этого от меня и ждали. – Но, подождите, у дяди Гейба нет сестёр-близняшек, у нас в семье вообще нет близнецов!

– Как нет? А кем же были те малышки, которых Гейб представил как своих сестёр? Они были слишком похожи на него, так что явно принадлежали к вашей семье.

– Малышки? – переспросила я. – Неужели дедушка нашёл-таки Мелкого и, он оказался девочками-близнецами? Потрясающе!

– Я и не знал, что ребята тоже нашли себе половинок, – садясь рядом со мной, удивлённо произнёс Фрэнк. – Но я рад за парнишек. Им почти не пришлось ждать.

– Подождите, если близняшки и есть Мелкий, то им же всего по четыре года! Не рановато ли им половинок находить?

– Вот и твой дядя взбеленился, когда понял, что произошло. Но нам удалось его успокоить. Собственно, это сделала Рэнди, нас он и слушать не стал бы.

– Но четыре года!.. – я всё ещё была в шоке.

– Не стоить спорить с судьбой, – пожал плечами Дэн. – Если она свела половинки так рано – значит, была причина.

– А почему ты назвала их «Мелкий»? – спросил Фрэнк.

– По привычке. Мы так называли в разговорах младшего ребёнка моего деда Алекса, которого он долго не мог отыскать.

– Оборотни размножаются не так, как мы, – пояснил Дэн Фрэнку. – Мы можем иметь детей только от половинок, но в любое время, а они – с любой женщиной, но очень редко. В обоих случаях имеет место быть природное ограничение рождаемости, чтобы не случилось перенаселения. Но отец Гейба помешан на создании «новой расы», вот и старается использовать каждый свой шанс. Только когда имеешь дело с кучей женщин одновременно – порой сложно уследить, с какой именно ты использовал этот свой единственный шанс. Вот и потерял малышек, несколько лет искал. Нашёл, и тут же сбросил на старшего сына, как делал со всеми остальными своими детьми.

– Да уж. Мне такого отношения к детям не понять, – покачал головой Фрэнк, ставя на пол опустевшую миску. – Дети – это величайшая драгоценность, как можно их бросать? Пусть и на заботливого брата?

– И хорошо, что он так делает, – возразила я. – Какой из деда Алекса отец? А дядя Гейб – его полная противоположность. Папа говорил, что такого заботливого отца и среди родных-то поискать. Его ведь тоже дядя Гейб вырастил, так что он знает это на собственном опыте.

– Мне тоже понравился Гейб, – задумчиво протянул Дэн. – Думаю, Рэнди достался чудесный жених, он будет её любить и лелеять.

Последняя фраза Дэна вызвала у меня замешательство. Дядя Гейб был истинным главой семьи, забота о членах которой была смыслом его жизни. И каждый из нас знал, что всегда может рассчитывать на его помощь и защиту в любой тяжёлой ситуации. Но соединить дядю Гейба и слово «лелеять» мой мозг был не в состоянии. Потому что для меня это слово заключало в себе непременный физический контакт – ласки, объятия, нежные прикосновения, а дядя Гейб... Сложно было бы найти кого-то, кто совершенно не умел физически выразить свою любовь к ближнему, кто так же сторонился бы любых подобных выражений чувств, как дядя Гейб.

Я никогда не видела, чтобы он когда-нибудь кого-нибудь обнимал. Погладить малыша по головке, похлопать взрослого по плечу – максимум, что он себе позволял. Конечно, если кого-то нужно было куда-то отнести – он брал его на руки. Но исключительно по необходимости, а никак не по собственному желанию.