князь Вячеслав ему, может быть, надел пожалует с парой деревенек… Почему нет? Война в те времена – весьма даже действенный социальный лифт.

А то, что Войша тоже в поход рвется, так и понятно, воевать ей не впервой, обузой не будет. С ножом управляется не хуже самого сотника, из арбалета, из лука бьет, еще и ногами лягаться умеет – близко не подойдешь! Нет, не обуза… В поход такой деве – в самый раз. А вот коли дома останется, тогда всякое случиться может… В женихи-то к ней все вдовцы-стариканы рвутся. Не шибко богаты, правда, но ведь и не голь-шмоль, как Ермил…У кого-то – орешник, у другого – рощица да аппетитный заливной лужок, у третьего – омуток рыбный с мосточками – «тонь». Глядишь, кого-то и пожалует дядько Егор Унятин. А как он скажет, так и будет. Добровою же не спросит никто. Что еще за дела – девок спрашивать? Скажут замуж – пойдет и никуда не денется.

Да-а… пожалуй, дальний поход для Войши – выход. Обузой не будет, опять же – Ермил рядом… Вот только как ее в поход этот взять? Дядько Унятин ни за что не отпустит – к бабке не ходи…

– Не пустит, ясен пень… – согласно вздыхала Добровоя. И тут же сверкала глазами, поведя плечом: – А я и спрашивать не буду, вот еще! Сама уйду…

– Догадается, – сотник пододвинул поближе к девчонке чашу с горячим сбитнем. Оба сидели за столом, в «канцелярии»-горнице Михаила – пили сбитень, думали, как все лучше спроворить. Пока получалось – никак. Что ни вариант – все худой.

– Догадается, а как вернемся – проблемы будут, – хлебнув из серебряной чаши, Михайла покусал губы. – Дядька Егор тебя вообще в холопки запродать может. Он же у вас большак!

– Пусть поймает сперва!

– Охолонись! Тут хитрее быть надо… – сотник задумался. – Родичей дальних у тебя на выселках где-нибудь нет?

– Мы сами на выселках!

– Да знаю. Нет, значит… Плохо! А то бы могла сказать, что в гости, а там… пропала и пропала… Нехорошо это, правда, не по добру…

– А замуж меня силком выдавать – по добру? – девушка гневно сверкнула очами.

– Охолонись, говорю! – снова предупредил сотник. – Ишь, как рассуждаешь! Книжек начиталась умных, гм-м…

И впрямь – начиталась. Именно там, в книгах, и подсмотрела Войша образы независимых женщин. Так вот себя и вела! Никому не подчинялась – своенравная… Ну, дак подвернется выгодный жених, так быстро проучат. Плетьми! Покажут истинное девичье место – ниже плинтуса…

– В Туров в гости поедешь, – Михайла вдруг неожиданно рассмеялся.

– В Туров? А что мне там…

– Так слушай! Помнишь Горынку Коваля, что кузню открыл в Турове?

– Ну…

– Вот к нему и поедешь… якобы. Мол, невесту он себе присмотрел, а у той подружайки нет – вот ты этой подружайкой и будешь. Письмо от его имени я напишу, – быстро соображал Миша. – Типа с обозом боярским недавним это вот письмишко и передали… А с ним и полдюжины кун – предоплата за твой труд. Ты ведь не за бесплатно в подружайках сидеть будешь! Прямо до лета… до июля, августа… Ну? Что смотришь? Отпустит дядько Егор?

– За куны – отпустит! – девушка обрадованно кивнула и тут же поникла головою. – Только где я те куны возьму?

– А вот об этом не беспокойся! – хохотнул Михаил.

Письмо составили на славу. На дорогом пергаменте, пером, еще и печать восковую привесили, и подпись: «Горынко, князя пресветлаго Вячеслава коваль».

В дружину набрали полторы дюжины человек, не считая самого сотника и двух его урядников – Ермила и Велимудра. Именно столько и просил князь, почти два десятка. Добровою тоже за ратника не посчитали – как повариха шла. Остальные все – из Младшей стражи, второгодки, уже много чего умеющие – воины, какие и были нужны. Хотя возрастом-то все еще отроки, почти дети – по четырнадцать-пятнадцать лет.

Глузд напросился – не отказали, да матушка, тетка Плава, повариха, тайком всплакнув, благословила сынка в дальний поход. Ну и правильно! За мамкиной-то юбкой всю жизнь не насидишься.

Кроме Глузда, все такие же отроки – Михайла их близко не знал, набор доверил Архипу да Ермилу с Велькой. Те и набрали, очень даже тщательно. Жаль только, что без всяких испытаний – некогда уже было, уже пахло весной и скорой распутицей, немедленно выступать было нужно, успеть бы дойти!

Слуг в поход не брали – каждый обслуживал себя сам, да был одвуконь, при копье, мече, кольчужице. Еще – круглые червленые щиты, шлемы с личинами, палицы, секиры, самострелы, а кое у кого – колчан с луком и стрелами. Славная вышла дружина, по тем временам – сила серьезная! Вот сольются у князя Мстислава все русские рати, как весенние ручьи, – горе тогда половцам! А и нечего с набегами на землю русскую приходить. Вот вам ответка!

Все вроде уже было обговорено, даже молебен отслужен, и все-таки сотника не покидало какое-то тяжелое тревожное чувство. Да, понятно было, что вернутся из дальнего похода далеко не все, дай бог, чтоб хотя бы две трети – и об этом у парня душа не очень болела, в ту эпоху сие было в порядке вещей – привык. А вот что будет здесь, в Ратном?

«Да все нормально будет, сэр Майкл! Тут и дед, и староста, и Немой, да матушка Анна Павловна – женщина умная и влиятельная, даже в Турове. Ну и Архип – человек вернейший и тоже не дурень. Эти люди – со всеми врагами сладят и за вдовицей Брячиславой проследят – эко дело! Та к все и будет, сэр Майкл, и в этом даже не сомневайся!»

Сотник и не сомневался… И все же что-то жгло душу, тревожило…

* * *

Выехали с утра, еще засветло. Хрипя, сытые кони спустились к реке, к наезженному санному пути – зимнику, сверкавшему синими отблесками предутреннего низкого неба. Подмораживало, и лошади исходили паром. Справа, над снежной кручею, за дальним лесом занималась заря – светло-розовая, холодная…

Отправив вперед Ермилу и Вельку, сотник ехал последним. Двигались быстро: по примеру древнего князя Святослава Игоревича, никаких саней с собой не брали, обозов не устраивали, все нужное везли в переметных сумах. Да и что там нужно-то? Палатки, шатры, походная кузница, котлы, ну и серебришка малость – на всякий случай. Из съестных припасов – немного муки, крупы да вяленое мясо. Остальное планировали добывать по пути, по мере надобности. Дичь, рыба – все ж были охотниками, рыболовами, запромыслить