Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Илса, я не могу указывать ему, с кем спать. Или трахаться, прислонившись к стене спальни, — добавила Робин.
— Но она же абсолютно чокнутая! Все, чего она хочет, — это богатого мужа и ребенка, она говорит об этом во всеуслышание!
— Страйк небогат, — отметила Робин.
— Возможно, она этого не понимает после всех тех громких дел, которые он продолжает раскрывать. Ты должна предупредить его...
— Илса, я не могу. Ты предупреди его, если хочешь. Его сексуальная жизнь вряд ли меня касается.
Илса застонала.
— Но почему именно она, если он хочет трахаться с замещением30?
— Я не знаю, — совершенно честно ответила Робин, а затем, понизив голос, спросила:— И что ты подразумеваешь под «трахаться с замещением»?
— О, пожалуйста, — раздраженно сказала Илса. — Ты прекрасно понимаешь, что... черт, идет адвокат, которого я ждала, мне пора. Пока.
После этого разговора Робин наблюдала за отражением Фрэнка Первого в грязном окне поезда, и была совсем не уверена, что хочет разбираться во всех противоречивых эмоциях, которые ее охватили. Пока Илса говорила, перед ней возникла очень яркая мысленная картина: Бижу в своем шокирующем розовом платье, ее длинные загорелые ноги обвивают Страйка, и Робин не сразу удалось стереть этот образ, тем более что ее воображение нарисовало Страйку довольно волосатую задницу.
Наконец поезд остановился на станции «Ватерлоо-Ист». Робин последовала за объектом своей слежки пешком, а затем зашла за ним в метро, из которого он вышел на станции «Площадь Пикадилли».
Теперь они были очень близко от театрального района в центре лондонского Вест-Энда, и у Робин зародилась надежда, что она выбрала для преследования правильного брата. Однако вместо того, чтобы направиться к Шафтсбери-авеню и театру, где показывали пьесу Таши Майо, Фрэнк Первый направился в Сохо и десять минут спустя зашел в магазин комиксов.
Поскольку все, кого она могла видеть через окна, были мужчинами, Робин решила, что, следуя за ним, она привлечет к себе внимание, поэтому отступила на несколько метров и достала телефон, чтобы позвонить по номеру, который прислал ей Страйк.
Ответил голос, в котором слышалась одышка, слегка надтреснутый то ли от возраста, то ли от курения, то ли от того и другого вместе.
— Алло?
— Алло, это миссис Кеннетт? — спросила Робин.
— Да. Кто это?
— Меня зовут Робин Эллакотт. Я частный детектив.
— Вы кто? — переспросила пожилая женщина.
— Частный детектив, — ответила Робин.
По понятным причинам последовала короткая пауза.
— Чего вы хотите? — подозрительно спросил голос на том конце провода.
— Меня нанял человек, который очень беспокоится о своем родственнике, члене Всемирной гуманитарной церкви. Я надеялась, что вы могли бы поговорить со мной о ВГЦ. Просто для понимания ситуации. Вы раньше жили на ферме Чапмена, не так ли?
— Откуда вы это знаете? — резко спросила Шейла Кеннетт. Похоже, она действительно до сих пор мыслила ясно и разумно.
— Только из отчетов, — сказала Робин намеренно расплывчато: она не хотела распространяться о том факте, что Страйк получил доступ к данным о переписи населения.
— Это было очень давно, — сказала Шейла Кеннетт.
— На самом деле нам просто надо знать общую картину, — сказала Робин. — Я думаю, вы были там в то же время, что и семья Пёрбрайт?
— Да, я была там, — сказала Шейла, все еще с подозрением в голосе.
— Ну, мы изучаем некоторые заявления Кевина Пёрбрайта о церкви, поэтому мы подумали, не...
— Он мертв, не так ли?
— Я... да, он мертв, — сказала Робин.
— Да, я читала в газете. Подумала, не наш ли это Кевин, — сказала Шейла. — Они уже нашли того, кто это сделал?
— Насколько я знаю, нет, — ответила Робин.
Последовала еще одна короткая пауза.
— Хорошо, — сказала Шейла. — Я не против поговорить. Мне больше нечего терять.
— Это замечательно, — сказала Робин, потом подумала, как бестактно это прозвучало, и добавила: — Я имею в виду, спасибо вам. Вы ведь живете в Ковентри, не так ли?
— Да.
— Вас устроит следующий четверг? Через неделю?
— Да, хорошо, — сказала Шейла. — Вы сказали, вас зовут Робин?
— Совершенно верно. Робин Эллакотт.
— Мужское имя, — сказала Шейла. — Почему ваши родители дали вам мужское имя?
— Я никогда их не спрашивала об этом, — сказала Робин со смехом.
— Хм. Ну что ж. Во сколько?
— В полдень вас устроит? — спросила Робин, быстро прикидывая расстояние до Ковентри.
— Да. Хорошо. Я поставлю чайник.
— Большое спасибо. Тогда увидимся! — сказала Робин.
Робин написала Страйку сообщение о том, что договорилась о встрече с Шейлой Кеннетт, затем перешла дорогу, чтобы лучше видеть витрину магазина комиксов.
День был прохладный и пасмурный, и Робин была рада, что надела шапку бини. Она осознала, насколько близко находится к храму на Руперт-корт, только когда заметила четырех молодых людей с жестянками для сбора пожертвований, направлявшихся на Бервик-стрит.
Робин сразу узнала среди них Уилла Эденсора. Он выглядел больным, разбитым и очень сильно похудевшим. Темные круги под его глазами, которые Робин могла заметить даже с другой стороны улицы, придавали ему неприятное сходство с изображением Украденного пророка, которое она видела на потолке храма. Как и его спутники, он был одет в оранжевую накидку с логотипом церкви, который также был изображен на их жестянках для сбора пожертвований.
В группе был еще один мужчина, который, казалось, давал указания. В отличие от остальных троих, он был полноват, и его волосы были растрепаны. Он махнул в сторону улицы, и две девушки послушно направились в указанном направлении, в то время как Уилл остался на месте. Своим поведением он напомнил Робин осла, привыкшего к жестокому обращению и больше не способного протестовать.
Второй мужчина повернулся к Уиллу и говорил что-то, как будто читал лекцию, во время которой Уилл механически кивал, не глядя ему в глаза. Робин очень хотелось подойти поближе, чтобы услышать, что происходит, но она боялась показаться кому-то из них знакомой. Еще до окончания «лекции» Фрэнк Первый вышел из магазина комиксов, и Робин ничего не оставалось, как последовать
