14

Сильная черта на втором месте. Проникновение находится ниже ложа. Применение писцов и применение волхвов вызовет смущение.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

Бар «Вестминстер Армс», где Страйк договорился встретиться с журналистом Фергюсом Робертсоном, находился рядом с Вестминстерским аббатством и зданием Парламента. Направляясь к пабу, Страйк почувствовал боль в нижней части культи. У него уже ранее было порвано подколенное сухожилие, но в последние время оно не доставляло никаких проблем, потому что теперь ему приходилось переносить гораздо меньший вес. Он точно знал, что вызвало эти болезненные симптомы: необходимость поддерживать Бижу Уоткинс, которая, как только они вошли в ее квартиру в субботу вечером, громким пьяным голосом высказала желание, чтобы они занялись сексом у стены спальни.

Из-за боли в ноге он мысленно вернулся к тому вечеру. Он предположил, что два с половиной часа бессмысленной беседы прошли не зря в свете последовавших за этим десяти минут секса без обязательств. Выглядела она лучше, чем была на самом деле — ее впечатляющие груди, как он обнаружил в спальне, были силиконовыми. Но из-за того, что он считал ее несносной, он абсолютно не чувствовал себя виноватым за то, что не ответил на три усыпанные смайликами сообщения, которые она отправила ему после того вечера. Его самый старый друг Дейв Полворт назвал бы эту ситуацию «сыграли вничью», и Страйк был склонен согласиться с этим определением.

Войдя в «Вестминстер Армс», Страйк заметил, что Фергюс Робертсон, фото которого он нашел в интернете, сидит в углу за столиком на двоих и печатает что-то в своем ноутбуке. Это был невысокий, полный и почти полностью лысый мужчина, макушка головы которого блестела от света лампы, висевшей над столом. Закатав рукава рубашки, Робертсон жевал жвачку за работой. Покупая себе выпивку, Страйк заметил в баре заместителя министра31, а потом направился к Робертсону, который продолжал печатать до тех пор, пока Страйк не подошел совсем близко к столику.

— А вот и он, — сказал журналист, поднимая голову. — Знаменитый детектив.

— Пришел к бесстрашному репортеру, — сказал Страйк, усаживаясь.

Они пожали друг другу руки, пока любопытные голубые глаза Робертсона изучали Страйка. Он казался грубовато добродушным. Рядом с ноутбуком лежала пачка жевательной резинки «Никоретте».

— Я слышал, ты знаком с Домиником Калпеппером, — сказал Робертсон, упомянув журналиста, которого Страйк недолюбливал.

— Ну да. Есть такой дурачок.

Робертсон рассмеялся.

— Говорят, ты трахнул его двоюродную сестренку?

— Не помню такого, — солгал Страйк.

— Что думаешь о Брексите?

— Абсолютно ничего, — ответил Страйк.

— Какая жалость, — сказал Робертсон. — Мне нужно еще триста слов.

Он опустил экран своего ноутбука.

— Итак... ты взялся за ВГЦ, верно? — Робертсон откинулся на спинку стула, продолжая жевать, сцепив короткие пальцы на большом пивном животе. — Получу ли я эксклюзивные права на публикацию, если найдете скелет под полом их храма?

— Не могу этого гарантировать, — сказал Страйк.

— Тогда что мне за это будет?

— Чувство глубокого удовлетворения, — сказал Страйк.

— Я что, похож на бойскаута?

— Если я узнаю что-нибудь стоящее, что не скомпрометирует моего клиента, — сказал Страйк, который подготовился к такому повороту разговора, — ты сможешь это опубликовать.

— Ловлю на слове, — Робертсон расцепил пальцы, чтобы вытащить из пачки еще одну никотиновую жвачку, запихнул ее в рот и снова отхлебнул пива.

— Значит, тебе не будет страшно писать о них? — спросил Страйк.

— Нет, если ты сможешь раздобыть мне какую-нибудь достоверную информацию. Они просто сборище придурков. Я был бы чертовски рад помочь их прижучить.

— Как я понимаю, у тебя из-за них уже были какие-то неприятности?

— Я чуть не потерял работу из-за этой статьи, — объяснил Робертсон. — Их адвокаты терзали меня, в газете началась истерика, моей бывшей жене звонили с неизвестных номеров...

— Вот как?

— О, да. И ты бы видел, что эти ублюдки сделали с моей страницей в Википедии.

— У тебя есть страница в Википедии? — удивился Страйк.

— Не было до того момента, как я связался с ними. Но как только моя статья вышла в свет, ВГЦ создали ее. «Опозоренный журналист Фергюс Робертсон». «Известный алкоголик Фергюс Робертсон». «Избивающий жену Ф...». Я и пальцем не тронул свою бывшую, — добавил Робертсон, словно оправдываясь. — Так что, если ты найдешь неопровержимые доказательства, я, черт подери, напечатаю о них, и они проклянут тот час, когда со мной связались.

Страйк достал блокнот и ручку.

— Во-первых, что заставило тебя взяться писать о них?

— Я начал собирать информацию о богачах и селебах, которые присоединились к ним.

— А это им зачем?

— Что касается богачей, то им нравится тереться среди селебов. А для последних ВГЦ организует фотосессии: ни хрена делать не надо, просто приходи и фотографируйся с молодыми опекунами или бездомными. Знаешь, такие люди, как Ноли Сеймур, любят показывать, что думают о духовном. У ВГЦ для этого есть как раз доктор Чжоу.

— До твоей статьи ничего не слышал о нем.

— Я так понимаю, ты не включаешь телевизор по утрам.

Страйк отрицательно покачал головой.

— Он вечно мелькает в одном телевизионном шоу. Похож на Брюса Ли, попавшего в автомобильную катастрофу. В своей клинике в Белгравии принимает людей, у которых денег больше, чем мозгов. Лечит чушью всякой собачьей. Кровопусканием. Гипнозом. Регрессией в прошлую жизнь.

— В твоей статье сказано, что он набирал адептов ВГЦ с помощью клиники.

— Думаю, что он тот, кто как раз приводит самых «жирных» клиентов. Это был один из фактов, перечисленных в официальном опровержении, которое заставили меня написать юристы ВГЦ.

— Бывший член церкви, с которым ты беседовал для статьи...

— Та бедная телочка, — по-доброму хмыкнул Робертсон. — Она единственная согласилась поговорить со мной.

— Долго она там пробыла?

— Пять с половиной лет. Случайно пришла на их собрание со своим бывшим одноклассником. Тот ушел от них через неделю, а она осталась. Она лесбиянка, — сказал Робертсон, — и ее папаше было не по душе, что ей нравятся женщины. ВГЦ рекламировала себя как организацию, пропагандирующую инклюзивность, и, понятное дело, она купилась на это. Она из очень богатой семьи. Церковь лишила ее большей части наследства, прежде чем позволила уйти.

— Это она рассказывала тебе, что ее там избивали?

— Избивали, морили голодом, заставляли с мужиками таскаться, да, но я не смог найти никаких подтверждений этому, вот почему каждое второе утверждение публиковалось со словом «предположительно». — Робертсон отхлебнул еще пива, затем