– Нет, – раскрыл ладонь перед ним Аримани, заставляя умолкнуть, как до этого одним жестом гасил шум на площади. – Господин Стрельник, вам с госпожой Орловой по пути. А я провожу Катерину и передам в руки родителям.

И он, словно невзначай сдвинул в сторону стопку сказок, открывая придавленное ими “Устройство мира”, всё ещё открытое на странице с Танатом.

– Можете ид… ти, – командор запнулся, прикипев взглядом к картинке.

– Что это? – тихо спросил Аримани, не ожидая, кажется ответа. За спиной послышался шорох то ли ветра, то ли песка. – Танат, – прочел он подпись под картинкой…

Или не читал?

– А вы что-то знаете?.. – начала было Карина, но тут же взвилась на месте и отвесила звонкую затрещину Митре, а тот даже не поморщившись, поймал ее ладонь, крепко сжимая, и затараторил, обращаясь к командору:

– А вы любите божественные мифы? Мы вот недавно проходили, теперь вот картинками любуемся. Такие занятные ребята.

Следуя памяти мира-сна, я бы назвала эти мифы древнегреческими, но у нас нет народов, а боги относятся к разным божественным семействам, и все одинаково претендуют на сотворение мира. Наверное потому у нас никто в них особо не верит.

Но конкретно Танат, кажется, чем-то насолил Аримани. Глаза командора… они стали похожими на те, страшные, так впечатлившие меня два года тому. Сейчас я стояла ближе, и завороженно наблюдала, как уменьшаются на ртутно мерцающем фоне зрачки – до маленьких черных точек. И как они расплываются, заливают радужки плотной тьмой. Эти черные глаза без единого отблеска света притягивали, как черные дыры. Кружилась голова, перед глазами всё плыло, в мутном свете чудилось, что за спиной Аримани извиваются змеи. Которые глядят только на меня. Да и сам командор позабыл о книге, в какие-то пару мгновений он преодолел расстояние, разделявшее нас, склонился надо мной и… впился в меня взглядом черных дыр... будто пытался втянуть меня в себя.

– Катерина, – шелестел в ушах его голос. – Катерина, – шелестели тени змей за его спиной. – Обш-ж-жигающая девочка...

…в ногу впились острые мелкие зубы, и следом по ней мазнуло пушистым хвостом.

Я вздрогнула скорее даже от этого движения, чем от укуса, и – с усилием сомкнула веки. Снова открыла глаза и снова моргнула, уже от удивления.

Аримани с интересом вглядывался в картинку на столе. Митра балагурил с дамой-библиотекарем, сдавая взятые книги и прощаясь. Карина правда больше не пыталась что-то рассказать командору. Правильно. Не нужно, не сейчас, – я содрогнулась, в открытое окно тянуло вечерней прохладой.

– Господин командор, – состроил умоляющую рожицу Митра. – Давайте все-таки я всех девчонок отведу. Мы шустрые и все успеем, дом нашей Коти у нас почти по пути, ну зачем вам терять драгоценное время, когда, возможно, на город надвигается Хаос?

Я затаила дыхание. Кажется, мысль, что я останусь наедине с этим завораживающим и пугающим человеком, едва не свела меня с ума, и Митра, наш балбес Митра, наш самый надежный и наблюдательный друг, это понял.

Только бы Аримани согласился…

– Ладно, – сказал он, поморщившись. – Разводить детей по домам мне некогда. К тому же сегодня не завтра. Брысь!

И нас сдуло ураганом. Почти в прямом смысле слова – на дворе сорвался ветер, хлопнувший окном, и теперь задорно подгонявший нас в спины.

***

Дома, клюя носом над тарелкой каши и пропуская мимо ушей увещевания волновавшейся, где меня носит в такой вечер, мамы, я обдумывала случившееся сегодня. Поделиться тревогами с родными мне даже в голову не пришло – не поверят, в лучшем случае. В худшем – потащат к стражам.

На этой мысли меня передёрнуло.

После сегодняшней встречи мой страх перед командором стражи не только не прошел, он ещё усилился. Но о его причине, в том числе, о сегодняшнем глюке, я не рассказала даже друзьям. Мы вообще почти не говорили по дороге, не особо поболтаешь – на бегу-то. Я только выяснила, что Аримани… кстати его фамилия Ариманис, Майно Ариманис. Я его неправильно называла, но это ерунда, могла вообще Армани обозвать.

В общем, пока Митра вызывал библиотекаря, Аримани-с стоял и листал “Устройство”, на меня не смотрел, и уж точно никаких змей за его спиной не вилось.

Каша в тарелке показалась мне совсем уж гадостной – горькой и скользкой, – я сглотнула, борясь с желанием “выплюнуть каку”, и отодвинула тарелку от себя.

– Спасибо, ма. Не хочу есть.

Мама укоризненно покачала головой.

– Я к себе, доброй ночи, мам, пап, – медленно перебирая ногами по ступеням, я побрела на второй этаж. В кармане лежала бумажка из дома Жнеца, которую я теребила, боясь разворачивать, – а вдруг там ничего нет. Ещё страшнее было показать её кому-то – ведь мы могли увидеть разное.

Впрочем, с бумажкой или нет, но я точно сходила с ума. И с этим бесполезно спорить...

– Сладких снов, доча, – папа задрал голову, оторвавшись от вечерней дозы информации, упакованной в позавчерашнюю “Мистик сегодня”. В изоляции газеты попадали к нам с запозданием, так что о Хаосе там ничего нового не было, что очень расстраивало любознательного папу. – О, а что это у тебя за боевые раны? – он опустил очки на нос и уставился мне на ноги, оказавшиеся как раз на уровне его глаз.

Я приподняла пышную юбку. Мама, подавив вскрик, подскочила ко мне.

Крови и правда было слишком много. Она успела подсохнуть четырьмя жирными струйками, напитавшими красным резинку на белых носочках.

– Катя, кто тебя укусил?! – всплеснула мама руками.

Я смотрела на “боевые раны”, пытаясь вспомнить, а главное осознать, обстоятельства этого укуса.

– Котик, – со вздохом ответила маме, потирая висок.

– Бешеный?!

– До встречи со мной – не был, – коротко отрапортовала я.

Не факт, впрочем. Хотя, может, как раз от меня и заразился.

Папа поднял вверх большой палец и вернулся к газете, Мама отвесила мне подзатыльник и принялась хлопотать над ногой, я же лениво размышляла, что хорошо было бы найти этого злостного кусаку. И сделать из него шарфик. Или сразу шапку.

Промыв “боевые раны”, мама с удивлением обнаружила, что они не только не кровоточат, но даже не воспалены.

– Видимо, котик, прежде чем кусаться, тщательно почистил зубки, – заметил папа, не отрываясь от газеты. Перевернутой кверху низом.

– И почему ты сразу не сказала нам? – возмущалась мама, бинтуя ногу. – Если бы Сеня не заметил, так бы и спать пошла? А на утро – заражение!

Я пожала плечами и картинно зевнула.

Хотелось бы и мне знать, как он меня укусил так, что я едва ощутила укус, а уж кровотечения даже не заметила. Что же тогда со мной было? Транс? Бред?

– Ты, Олли, прибинтуй ей к ноге бирку “Дразнила кота”. Пусть завтра так в академию и идет, – не унимался папа.