Гольцов просек, что у ничего не подозревающей бабульки могут возникнуть неприятности, и решил отвести от нее подозрения:

— Всех на улицу не выбросить, господин хороший! На скамье человек пять сидело. Как минимум. И Героева супруга была отнюдь не самой агрессивной среди них. Чем вы так «достали» несчастных соседей?

— Вы их спросите… — коротко отрезал Бюрократ. И завизжал: — Что вам от меня надо?

— Как что? Квартиру! Мне негде жить!

— Слушайте, вы…

— Павел Степанович!

— Если вы сейчас же не уберетесь — я натравлю на вас милицию и тогда…

— Что тогда? Что тогда? — Макс расставил веером пальцы и пошел на сближение. — «Шнифты»[5] погашу! Собственный болт лизать заставлю!

Тайсон не на шутку испугался и попятился вовнутрь помещения. Уловив панические настроения в поведении противника, Волков мигом перешел в атаку.

— Думаешь, я своих прав не знаю? Старики жили обеспеченно. Новую мебель купили. Телик, холодильник, сантехника… Гони откупные, гад!

— Ка-ка-какая мебель? — еле выдавил Олег Иванович и, повернувшись лицом к импортной стенке, стал поочередно выдвигать из нее все ящички. Внутренне приготовившись к любым неожиданностям, разведчик хладнокровно наблюдал за его действиями, держась на всякий случай за ручку дубовой двери. Если бы Бюрократ вдруг выхватил пистолет — он успел бы выскочить из квартиры!

К счастью, тот искал не оружие. Через секунду толстяк вытряхнул на пол содержимое очередного ящичка и, подняв клочок бумаги со многими печатями, стал трясти им перед носом нахала:

— Это вы видели?

Документ назывался «Опись имущества семьи Волковых». Знакомиться со списком не было необходимости. Гольцов назубок изучил его содержание еще в Москве. Полуразваленный диван, древняя тахта, черно-белый телевизор да несколько ковров, наполовину съеденных молью, — вот и все достояние живших здесь стариков!

Но Макс и не собирался сдаваться.

— У мамки было золото! Несколько цепочек, два обручальных кольца, коронки…

— Мне об этом ничего не известно!

— И деньги… — продолжал блефовать Гольцов. — Пятьсот долларов хранились за иконой Матери-Богородицы… Кстати, сама по себе икона — вещь бесценная. Семнадцатый век. Досталась отцу в наследство от прапрабабушки!

— А-а-а!!! — заорал Олег Иванович. — Вот, возьмите… Возьмите все… Больше у меня нет!

— На первое время, пожалуй, хватит, — спокойно констатировал нелегал, пересчитывая деньги. — Когда закончатся — я наведаюсь еще раз! — добавил нахально и, не прощаясь, шагнул за дверь.

— Лучше не попадайся на моем пути! — угрожающе прошипел Бюрократ, когда крутой визитер удалился на безопасное расстояние.

В инспекцию исправительных работ и трудоустройства можно было не спешить. Граждане, отбывшие наказание в местах не столь отдаленных, обязаны становиться на учет в течение трех суток после прибытия. То есть времени у Волкова оставалось предостаточно… Но Гольцов решил не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Вдруг Бюрократ оправится от шока и вздумает воплотить в жизнь свои угрозы насчет «натравливания» ментов… Кто знает, что могут отчебучить эти оборотни?

Разведчик постучался в первый попавшийся кабинет, услышав: «Заходите» — толкнул двери… За столом сидела прелестная молодая женщина в парадной милицейской форме.

«Интересно, какой у нее сегодня праздник?» — успел подумать Макс.

Тщательно отутюженная белоснежная рубашка с двумя маленькими звездочками на красных погонах еле сдерживала напор мощной груди. Узкая полоска галстука, пролегшая меж соблазнительных бугорков, только оттеняла все достоинства бюста.

Гольцову вдруг захотелось сказать грудастой милиционерше что-то ласковое, приятное, в меру льстивое и даже, черт возьми, слегка похабное. Он еле сдержал себя. Разве имеет право зэк заигрывать с такой очаровашкой?

— Здравствуйте… Я Волков. Павел Степанович, — представился, протягивая листок освобождения.

— Людмила Владимировна, присядьте, пожалуйста.

— Спасибо…

— А я вас представляла совершенно иным!

— Разве мы знакомы?

— Заочно. Я читала определение суда о назначении административного надзора. Этот документ переслали в инспекцию, когда вы выбрали для жительства наш город.

— А-а…

— Косвенно я даже причастна к тому, что начальство дало добро на ваше трудоустройство.

— Спасибо… Чем вызвана такая благосклонность?

— Знаете, если бы с моей сестрой случилось нечто подобное, я бы поступила точно так же…

— Еще раз сэнкью.

— Видимо, даже лагерная администрация сочувствовала вам. За пять лет работы впервые встречаю человека, освобожденного спустя всего несколько недель после принятия Указа об амнистии. Обычно на это уходят долгие месяцы!

— Не такой я пай-мальчик, как вам кажется… Почитайте характеристику!

— Читала. Она, по сути, вполне положительна. Даже побег из колонии не портит общего впечатления. Он ведь в какой-то мере был вынужденным… Вы уже сходили на кладбище?

— Да.

— Дома тоже побывали?

— Конечно!

— К сожалению, ваши родители не приватизировали жилье… — огорченно обронила Людмила Васильевна.

— Не сыпьте соль на раны…

— Вот почему некоторые наши товарищи были против вашего проживания в крае. Понимаете, предполагались трения…

— Но мне больше некуда податься! — огорченно выкрикнул Макс.

Впрочем, похожую фразу ежедневно произносят сотни и тысячи наших сограждан, возвращающихся после длительной отсидки. Но разве можно такими «мелочами» прошибить доморощенных чиновников? Что для них отдельная личность, они же мыслят глобально! Просто не замечая за общегосударственными проблемами нужды маленьких несчастных людей…

Хотя в этот раз реплика, кажется, нашла искреннее понимание и даже сочувствие.

— Знаю! — улыбнулась лейтенантша. — Потому и настаивала на удовлетворении вашей просьбы. Вот, возьмите… Это направление на алюминиевый завод.

Принимая стандартный бланк с вписанными фамилией, именем и отчеством, Гольцов без особого энтузиазма разыграл благодарность. А вот Павел, наверное, был бы по-настоящему тронут. В кои веки подумали о нем, а не о тех, кого от него надо защищать и отгораживать.

Людмила Васильевна тем временем пояснила участливым голосочком:

— Мы имеем договоренность с администрацией этого предприятия. Они выделяют квоту для нашего контингента. Вас обязаны трудоустроить в течение нескольких дней. И предоставить общежитие. С пропиской.