Вдруг из тамбура донесся какой-то шум. Гольцов навострил уши.

— Это Серега с Виктором! — успокоил его Женька.

Спустя мгновение дверь купе отъехала в сторону. В проеме показалась троица, которую Гольцов приметил еще в буфете.

— Гони бабки! — заорал Чебурашка.

Попрошайка почему-то решил, что обращаются к нему, и принялся нервно вытряхивать из «нычек» мелочь. Один из негодяев вызвался «помочь» инвалиду и начал выворачивать Женькины карманы. Второй, не медля, бросился к Максу, схватил его за грудки и потянул на себя.

Резкий взмах правой руки — и парень завалился на пол, загородив своим телом выход из купе. Его «подельник», успевший конфисковать у Женьки несколько монеток, грозно развернул в сторону Гольцова пудовые кулаки и… тут же схлопотал по спине костылем. Тяжелая голова от боли наклонилась вниз и нарвалась на выставленное вперед колено разведчика. Захрустели носовые хрящи, брызнула кровь.

Остававшийся в коридоре узкоглазый вымогатель, заподозрив неладное, рванул из вагона и… столкнулся в тамбуре с подоспевшим Шимпанзе. Один взмах руки — и он сел на жопу. Серега, словно асфальтоукладочный каток, проехался по парню всей массой и, как вкопанный, застыл на пороге первого купе.

— Ну, вы даете, блин! — только и смог вымолвить, пораженный увиденной картиной.

Нападавших препроводили в вокзальное отделение милиции и после короткого допроса… отпустили по домам.

— Эти трое принадлежат к группировке авторитета по кличке «Бубен». С ними лучше не заедаться, — пояснил старшина. — А к вам больше никто приставать не будет — гарантирую!

Когда инцидент был исчерпан, Сергей, Виктор, Макс и Женька сбросились по несколько червонцев и на все деньги купили водки. Победу праздновали до пяти утра. Остаток ночи милиционеры провели в соседнем купе.

— Ты классно дерешься… Сразу видно — наш, «афганец», — едва продрав глаза, начал «разбор полетов» Женька.

— Парни просто не ожидали отпора, — скромно ответил Макс, не подымаясь с вагонной полки. — При другом раскладе они разорвали бы нас в клочья.

— Ну, не скажи! — философски заметил его новый товарищ. — Опыт боевых действий — великое дело.

— Что правда, то правда, — охотно согласился Гольцов и, оседлав любимого конька, продолжил развивать тему, почти целиком использовав рассказ знакомого рецидивиста, проведшего за решеткой большую половину своей жизни. — Тюрьма, брат, — тоже, кстати, неплохая школа. На зоне, бывает, один против целой шоблы идет. И побеждает! Приведу пример. Как говорится, из личного опыта. Со мной одесский авторитет сидел. Погоняло его «Дедушка». Может, слыхал?

— Нет…

— Редкой порядочности человек… Когда на свободу уходил — сотни узников забрались на крыши бараков и пускали голубей, поздравляя его с освобождением. Так вот. Мы на зоне мячи производили. Перед отправкой потребителю их положено было надувать. Для проверки, так сказать, качества. С этой целью в цехе установили два ниппеля. Вот местные отморозки и решили устроить себе забаву. Постановили на сходке — один ниппель для нормальных мужиков, второй — для обиженных… Ну, ты в курсе: петухи там, чушки.

— Знаю…

— Та колония всегда считалась красной, то есть таковой, где порядки устанавливает администрация, а не братва. И один мужик из нашего отряда, по кличке «Квас», по некоторым данным, тесно сотрудничавший с кумчастью, скорее всего по ее указке принялся демонстративно надувать мяч через ниппель для «неприкасаемых». Так он сам стал законтаченным. И местные приняли решение «опустить» парня. Я был против, но к моему мнению не прислушались — пошли искать совета у Дедушки. Как человек авторитетный, он должен был принять сторону братвы, или, как говорят в зоне, — масти, а принял — мужицкую! То есть, косвенно подыграл администрации! Отморозки встретили такое решение в штыки. Кваса вшестером затащили в темный угол и… Тут появился Дед. Вежливо попросил оставить парня в покое. Его послали на… И тогда старый вор бросился в драку. А тут и я подоспел. В общем, Кваса мы отбили… Многие тогда точили на нас зубы, но воры в законе, к которым обратились за помощью в разрешении конфликта, как ни странно, оказались на нашей стороне. «Не стоит вносить в наш дом семена раздора!» — гласил их вердикт… Я к чему эту историю привел. Воля — вот что главное в драке. Никак не физическая сила или какие-то мудреные приемы. Воля и бесстрашие. Дедушке тогда уже за пятьдесят было, да и сам по себе он — человек некрупный, а сокрушит многих молодых… И в первую очередь — не кулаками. Взглядом, голосом…

— Согласен, — неуверенно пробормотал Женька.

— Тебе «Цусиму» читать приходилось? — собирая остатки снеди, продолжал просвещать свежеиспеченного друга разошедшийся разведчик.

— Как двенадцать матросов пошли против трех тысяч, и толпа обратилась в бегство? — блеснул эрудицией «афганец».

Макс оторопел. Он и не подозревал, что попрошайка может знать о таких деталях!

— Да, дела, — тихо произнес, пытаясь скрыть секундную растерянность, но вскоре снова овладел ситуацией и уверенно повел беседу в нужном русле. — А ведь противостояли им не сцикуны. Те же военнопленные! Пороху понюхавшие изрядно. Но такая решимость светилась в глазах дюжины мореманов…

— Не забывай, они зарезали одного для острастки! — сухо прокомментировал Женька и окончательно добил самоуверенного агента, начав цитировать по памяти Новикова-Прибоя. — «Охваченные паникой, солдаты бежали вдаль, по широкой улице, сшибая друг друга, кувыркаясь, бежали так, как будто они никогда не бывали на фронте… Некоторые, гонимые слепым страхом, полезли под крыльцо»… Нам с тобой, Паша, такое состояние хорошо знакомо…

Нет, не так прост этот безногий парень, как казалось поначалу! Макс еще пытался что-то нести про хатха-йогу, кунг-фу, сгустки энергии и убийство взглядом на расстоянии, но Женька уже окончательно перехватил инициативу.

— Ты мне голову не морочь. Скажи лучше, откуда у тебя бабки? — уставившись в собеседника проницательными глазками, требовательно произнес он.

Юлить перед боевым товарищем никак нельзя. Не простит. Но и выкладывать всю правду, мягко говоря, — не рекомендуется.

— Рэкетнул одного негодяя, — заговорщически прошептал Гольцов. — Только смотри, держи язык за зубами!

— Без крови?

— Без. Более того — с деньгами тот тип расстался добровольно!

— Ой, не верю я тебе, Паш…

— Как ты думаешь, у моих стариков были кое-какие сбережения?

— Были…

— Мебель, бытовая техника, радиоэлектроника?

— Что-то имелось — дураку понятно.

— Наша квартира того… «Гавкнула»…

— Слыхал.

— Старое барахлишко новый жилец кому-то сбагрил. Не ожидал, что объявится наследник. Пришлось платить компенсацию.