— Разве мы с тобой вдвоём сумеем толпу создать? — засомневался я.

Только данкон у меня словно ждал момента, уже приготовился к работе и меня понуждал. Кое-как его сдерживал. А Урсула будто с ума сошла, сбросила одеяло и словно на картинках манга на меня накинулась. Я даже к ней под одеяло не успел забраться, она мне вообще раздеться не дала. Всё как у неё в буккакэ получилось, прямо хоть бери бумель и зарисовывай.

— Здорово как, — сказала Урсула. Вытираться она не подумала, упала на футон и зажмурилась. Я рядом пристроился, только рубаху со штанами стянул, чтобы не мять. — Ты лучше робота, у тебя сэйки есть. Только если ребёнка не хочешь, это большой минус. Правда, у тебя чёрный паспорт, про детей лучше забыть… Извини, научный факт. — Она виновато улыбнулась.

— А ты хочешь ребёнка?

— Хочу и боюсь. Я одно время думала себе яичники удалить, чтобы вообще об этом не думать. Генетическое потомство же можно и так иметь. А потом у меня был трудный момент, когда я сама по себе хотела родить, без мужчины, — накачаться ферментом ФЛС и оплодотвориться. Тогда эмбрион даже без сэйки развиваться начнёт.

— И что?

— Передумала пока… Работа интересная, неохота прерывать, и «Новым бестиарием» увлеклась. А ведь уже даже ребёнка себе спроектировала! Гены подобрала отличные, осталось зачать эмбриончика и передать их ему терапией. Долго думала, какие качества лучше — интеллект, талант в искусствах или в спорте? И от рака, и от целлюлита защитила, ещё от каких-то болезней. Цвет глаз сделала коричневый, а волосы жёлтыми. Почти как у тебя.

— А как сейчас ген-терапию делают? Это больно?

— По-разному… Можно впрыснуть в кровь липосомы, это растворимые жировые капсулы в оболочке из полиэтиленгликоля. Ничего страшного. А в последнее время стало модно незрелые лягушачьи икринки использовать — модифицированные нужной начинкой, понятно. Они сами по себе отличная штука, потому что могут омолаживать твои взрослые клетки.

— Гнусно.

— Зато эффективно.

Урсула приподнялась на локтях и перекатилась мне на живот, потом стала зарывать ладони в мою шерсть и подёргивать её, словно парикмахер.

— У-у! Мутант.

— А как можно ген-терапию провести, если младенец в утробе? — озадачился я.

— Хромосомы ему с нужными генами впрыснуть, и все дела.

— Значит, передумала ребёнка заводить?

— Пока мужа нет, роботом обойдусь, — засмеялась она. — Он тебе и муж, и кодомо в одной упаковке. — Девушка провела рукой по щекам, втерла сэйки в кожу и уселась на меня, уперев руки мне в грудь. — Ну ты шимпанзе!

— Это почему? — обиделся я.

— Они знаешь как самок накачивают? Литрами, наверное. Потому что самки у них развратные особы и спят со всеми подряд. Борьба генов, симатта.

Я вдруг вспомнил про Генки и его супругу-шимпанзе. Наверное, если бы они не были ограничены одной клеткой, мать малыша шлялась бы по зоопарку и предлагала себя монстрам… Мне стало смешно, когда я представил себе, как Генки ревниво бегает по территории, отыскивая жену.

Так Урсула и не показала мне свой сапфировый лазер, а я уже не стал к ней приставать. Если бы он нужен был на самом деле, то применила бы, верно? Когда я уже домой ехал, никак не мог решить, о чем думать. То ли о Шраме с его речами, то ли об Урсуле и её терапии. Так и не решил, да и лень было уже мозги напрягать.

Я только успел позавтракать в компании сидора, как мне Аоки позвонила. Она хмуро улыбалась.

— Отменный, говорят, с тобой эччи сняли, — сказала она. — Освоился, значит?

— Стараюсь…

— Ну и правильно.

И всё-таки, по-моему, она была мной не слишком довольна. Может быть, ей не нравилось, что по-настоящему первой женщиной у меня стала Флора. И наш с Флорой эсу вышиб из моей памяти сцену в её гараже. Я подумал, что надо как-то сказать, что Аокин гараж будет у меня самым ярким впечатлением на всю жизнь. Но слова для такого признания почему-то не находились.

— Помнишь ещё, о чем мы с тобой договаривались? — Я наморщил лоб, но голова была заполнена пустотой. Слишком много со мной разного случилось за три последних дня. — Одзи просил заняться твоим байком, чтобы ты не выделялся в банде.

— Ты про «хорнет» говоришь? А что с ним можно сделать? Зид уже починил его?

Но Зиду было некогда заниматься моим аппаратом, поэтому Аоки предложила привести в порядок «демона». Не знаю уж, что там такого сложного было в починке «хорнета». Обижаться я, само собой, не собирался. Сейчас у меня была куда лучшая машина, чем моя бывшая антикварная развалина.

Сегодня было ещё холоднее, чем вчера, поэтому я свитер надел под суйкан. Мы встретились в «Макдоналдсе» на северной окраине города, совсем рядом с Полосой. Небоскрёбы тут сходили на нет, и наверху видны были обрубки эстакад. Они обрывались в никуда, а потому были затянуты стальными сетками. Вообще-то Полосы тут на самом деле нет, потому что все завалы и обугленные трупы были убраны ещё тридцать лет назад. Что-то растащили горожане, что-то вывезла на мусорные заводы мэрия. В общем, жить там негде. Но расчистить всю сгоревшую зону не успели, деньги кончились. А потом там новые жители появились, и выгнать их из развалин не сумели. Так и возникла та Полоса, куда отважные туристы со всего Нихона приезжают.

Напротив, через улочку, мирно жил крошечный рынок народных промыслов. Я жевал бургер, запивал колой и глядел сквозь окно на короткие ряды лавок. Мы с обасамой разок сюда заезжали, когда дом только купили и надо было его украсить. Взяли окинавскую бамбуковую шкатулку с позолотой, бумажный лаковый веер… Столовые приборы, инструменты, бритвы, фонарики, ширмы, окинавские ткани, сакиори, шёлк хабутаэ — чего только тут не было. Даже одеяла, которые материны соплеменники айны мастерят. Помню, мне крепкий фунаданси понравился, корабельный сундук такой. Но мать не стала его покупать, очень он был тяжёлый. Потом ещё мамаша хакатских деревянных кукол парочку приволокла. И все это осталось на чердаке… Только таблички фуда с именами предков и захватили с собой, когда из дома съезжали. Менять их на новые оядзи не стали.

Тут через шум толпы прорвался треск двигателя, и появилась Аоки. Она стянула шлем и тряхнула жёлтыми волосами. Потом, не слезая с байка, купила в автомате стаканчик кофе. Тут и я вышел, второпях затолкал в себя кусок булки с колой.

Она поднялась на ноги, притянула к себе мою голову и поцеловала в щёку горячими от кофе губами. Нос у неё был холодный.

— Чего небритый, симатта? Страшно же.

— Торопился…

— Ладно, поехали!

Я оседлал байк, и мы гуськом обогнули рынок по короткой дуге. Тут торчали одноэтажные халупы из жести и дерева, попадались и бетонные, собранные из обломков небоскрёбов. Из них торчали ржавые куски арматуры, я за один чуть не зацепился байкерсом. Мы спустились в огромный подземный гараж и попали в довольно оживлённое место. Тут торговали разным металлом — всякими гайками, ключами, трубами и прочей гаракутой. Попадались и «высокие» технологии вроде сломанных механических рук.