И были практически правы. Экспериментальная установка, спроектированная чародеем Брюсом и его сыном, помогала предприимчивым промышленникам опережать время — пусть на чуть-чуть, но опережать. Находить богатства недр земли быстрее, чем это успевали сделать другие, применять передовые методики производства, избегать опалы сильных мира сего, а еще — ходить по лезвию бритвы, рискуя многим, включая не только состояние, но и жизнь…

Эпоха бесконечной дворцовой сумятицы со сменой наследников позволяла ловить рыбку в мутной воде, и действительно, тайный монетный двор Акинфия Демидова трудился на славу.

…Лозинский затаил дыхание…

Серебряные рубли. Те самые. Новенькие, блестящие, с пробой серебра выше казенной и странными следами мышьяка в сплаве. Они нужны были не для пополнения мошны того, кто и так был богат, и в отличие от многих других (например, прохвоста Меньшикова) имел совесть и отнюдь не радовался тому, что от имени государыни Анны Иоанновны управляет обнаглевший и не знающий никаких рамок фаворит — Бирон. Официальная история утверждает, что Демидов пользовался полной поддержкой фаворита царицы и давал ему огромные денежные займы. Давал. Со всем внешним почтением. Только какими деньгами, вот вопрос?..

Разумеется, Акинфий был не так глуп, чтобы сесть за карточный стол с царицей, играя на собственные же фальшивые (как ни режет слух слово, но это так) серебряные рубли. Просто шила в мешке не утаишь, и какие-то сплетни имели под собой реальную почву. Слуховая комната в башне уже дала ответ Демидову, кто наследует Анне — дочь Петрова, рожденная за два года до вступления Петра в законный брак с Екатериной. И будет ее правление славным… если удастся восшествие на престол. Если нет — Россию ожидает очередная волна смутного времени, коих и так уже было достаточно, а нажитое состояние и все начинания Демидовых пойдут прахом.

Знала ли Елизавета Петровна? Скорее всего, узнала и как-то приняла… Иначе чем объяснить отсутствие карательных мер, которые она с полным правом могла применить к семейству Демидовых, когда ей доложили о нелегальной добыче драгметаллов частными лицами, что было попросту запрещено законом! Пришла в ярость, пошумела, потопала ножками — да и успокоилась. Слишком быстро. Потому что знала, кто помог ей взойти на престол, и какими деньгами за это плачено…

Иными словами, Демидов свою ставку сделал, и была она куда крупнее, чем в карточной игре с Анной Иоанновной. Производство фальшивых денег в огромных суммах — чтобы отмыть настоящие, послужившие вкладом в будущее дело переворота и смены власти. А следы мышьяка в сплаве… Что ж, это вовсе не средство, примененное в свое время приятелем Демидова, Алексашкой Меньшиковым, который мухлевал с весом монет. Здесь не обошлось без рецепта чародея из Сухаревой башни, чей сын создал с помощью мышьяка в особой пропорции с серебром алхимическую метку для сплава, на котором и работал подпольный монетный двор… И вовсе не в подземельях Невьянской башни, а куда ближе к Алтаю. Что, мало было заводов, где можно укрыть такое производство?.. В Невьянской башне действительно имелась только великолепно оснащенная лаборатория — тот самый пробирной горн.

В чем бы ни был виновен перед высшими силами русский Фауст, сейчас портал в Невьянской башне давал его потомку понять — он участвовал в сложной династической игре, на заднем фоне которой маячила горькая судьба несчастного Иоанна Антоновича, которому так и не суждено было править.

— Куча семейных делишек! — под нос себе пробурчал Лозинский. — Алхимия, фальшивомонетчество, помощь друганам в наглом подглядывании в будущее. И это как минимум.

Откуда пошли легенды о неразменном рубле? Да вот откуда. Демидовские деньги с алхимической меткой, которые исправно отслеживались особыми людьми, возвращались к хозяину, а затем — пускались в переплавку, исчезая бесследно.

Все, кроме одной-единственной монеты, которая была подарена…

…портал выталкивал гостя прочь?!..

Портал выталкивал гостя прочь под быстро затихающий отзвук боя курантов. Сколько прошло времени, какие-то минуты, а кажется — вечность! Как бы не так! Как и часы в особняке на Спартаковской, забирающие несколько минут индивидуального времени у досужих зевак, куранты действительно похитили некоторое количество времени и у профессора тоже. Антон будто от глубокого сна очнулся. Куда уходят все те крупицы часов и минут, что украдены с помощью «девайсов», разработанных Брюсом?!

Сейчас же причина окончания сеанса общения с прошлым была вполне материальна — телефонный звонок, больно ударивший по обнаженным, настроенным на восприятие совсем других вещей нервам.

Людям старшего поколения хорошо знакомо выражение «Смольный на проводе!»

Оно наглядно иллюстрирует ответ человека, которого одолели телефонными звонками или позвонили не вовремя. Лозинский прижал смартфон к уху… А следом раздались изумленные возгласы сотрудников музея, уже обыскавшихся профессора Антона Андреевича Лозинского, чья шляпа сиротливо осталась лежать на одной из ступеней лестницы, ведущий на седьмой этаж башни. Сам же хозяин шляпы просто пропал, а объявился несколько часов спустя — уже в подступающих сумерках, когда помещение покидала последняя из запланированных на этот день экскурсионных групп.

Единственной, кто спокойно дождалась возвращения Лозинского из ниоткуда, была Ману, подобравшая шляпу. Она только бросила на мужчину короткий любопытствующий взгляд, но так ничего и не спросила.

Телефонный же звонок поступил от Марии Матвеевны, соседки Осокиных. Та докладывала, что номер в администрации дали, до Зинки старушка дозвонилась, но Зинка в отъезде, а ключ для осмотра выставленного на продажу дома привезет какая-то родственница. Завтра с утра можно будет приехать и «глянуть в присутствии».

«Родственница». У Есении было две сестры. Значит, эта родня или из Невьянска, или из Екатеринбурга…

— Спасибо вам, Мария Матвеевна! — тепло поблагодарил профессор и повернулся к Ману: — Алла дала о себе знать?..

Ответ был отрицательный — и это беспокоило больше всего. Оставалось хотя бы дождаться завтрашнего дня. Еще полчаса бродил Лозинский по лестницам Невьянской башни — без какого-либо результата.

Судьба последней монеты, так и не попавшей в переплавку, открываться не пожелала.

* * *

… а ведь мыльная пена и не давала толком к ней прикоснуться.

Мужские ладони скользили по смуглой коже, прикосновения тонули в миллионах радужных пузырьков с ароматом корицы — кажется, так было написано на упаковке геля для душа. Да и вообще — вы знали, как одиноки люди и все прочие существа на планете Земля?.. Вы задумывались о том, что никто из нас никогда не прикасался друг к другу?.. Да-да, не прикасался. Даже зарываясь лицом в волосы… даже ощущая вкус поцелуя… даже сливаясь в единое целое в акте любви. Почему? Да потому, что нас отделяет друг от друг расстояние всего в каких-то несколько атомов. Пустяк, вроде бы. И непреодолимое пространство. Мы одиноки. Даже в материнской утробе.

Расстояние в несколько атомов разделяло сейчас Лозинского и Ману. А получилось все до безобразия просто, и не получилось бы вовсе, не вернись эти двое после ужина в кафе на повторный ночлег в маленький гостевой дом на окраине Невьянска. Крохотные одноместные номера, разделенные смежной стеной в районе санузлов с накопительными нагревателями воды — они так способствуют сближению, если заграничные гости не знают о нюансах сервиса! Ману и не знала, а в первый вечер бытовой неразберихи как-то удалось избежать.