— Что?.. — ошеломленно спросил Антон. — Алла?..

— Да. Удочерили, ей недели не было от роду. Моя маленькая девочка… Когда я увидела ее, сердце перевернулось. Как будто на себя смотрела, до того похожа — с колыбели! Я думала — доброе дело сделаю, дам ей семью, воспитание, новую жизнь, — все будет хорошо! Но вышло иначе. Аллочка угасала, как свеча. На глазах. А я… я не умела ничего. Мама не учила меня, не передавала. Силы много, чувствую — а дать Алле не могу.

Скривилось старческое лицо, углубились морщины, которые уже было не спрятать и не замаскировать никакими подтяжками кожи. Новикова как будто заново проживала все беды своей семьи.

— Я приехала на поклон. Мама говорила, что вся та часть семьи, Аксинья, ее дочери — все состоявшиеся ведьмы, хотя в голове это не укладывалось. Я привезла Аллочку. Сначала Есения — троюродная сестра она мне, — на порог не хотела пускать. Встретила меня, как врага. Приехала «столичная штучка», выскочка… Она действительно кого-то ждала, чтобы сбросить… А тут мы! Конечно, что Аллочка может помнить, только отрывки, она же не прислушивалась. Это потом я уже рассказала ей все так, как сочла нужным.

Все становилось на свои места. В этой семье девочка Алла действительно была чужой — в противном случае, никакая болячка бы к ней не прицепилась, все женщины в роду были редкостно здоровы. Их сыновья и мужья не выживали, да. Кому-то было нужно меньше времени, чтобы вспыхнуть и сгореть, будто спичка, кто-то погибал позже, внешне — от причин, никак не связанных со здоровьем. Так погиб и отец Ксении. Так ушел из жизни и второй ее супруг. Не стань он жертвой заказанного политического убийства — смерть нашла бы его другим способом.

— Но почему же, — недоумевал Лозинский, — вы не сказали Алле правду об удочерении?

— Молодой человек! — проскрипела старуха. — Она не простила мне ужас той ночи — той, кого считает родной матерью. Ты думаешь, прощение легче далось бы, узнай она правду о своем рождении и о том, что я ей никто?! Она примиряет меня с бесцельной, попусту прошедшей жизнью. Мы общаемся крайне редко, только звонками, а встречаемся один раз в год с тех пор, как Аллочка вернулась в Россию. И единственное, что я хочу — умереть у нее на руках. Ее жизнь на волоске — как только она приближается к монете. Она не должна к ней прикасаться — это условие Есении. На то, чтобы избежать любого контакта, есть три дня. Я смогла организовать ее первый брак, чтобы моя девочка уехала из страны — навсегда. Но судьбу не обманешь… Алла вернулась — и начала искать.

— Алла могла узнать историю уцелевшего демидовского рубля?

— Нет. — Устало проговорила Ксения Ивановна. — К монете я ей приблизиться не дам — иначе все усилия прахом, ей не жить. По этой же причине она не должна ничего знать. Свою силу я трачу только на нее, поддерживаю издалека.

Лозинский в упор уставился в светлые старческие глаза, не побоявшись показаться невежливым.

— Но вы не вечны. — Резко сказал он.

Что за эгоистичный суррогат родительской любви владел этой женщиной? Она кичилась тем, что не стала монстром сама?.. Но она вырастила монстра. А как же жертвы среди тех, у кого ее приемная дочь пыталась выкупить или как-то иначе заполучить монету?! Все, кого она, походя, устраняла, как будто кегли сбивала в боулинге? Проклятье рода втянуло в свою орбиту ту, которая никакого отношения к семье не имела: Аллу.

Между тем, Новикова, нимало не смущаясь, продолжила:

— У меня договор с Зинаидой. Она хваткая, умная, хоть и дрянь. Я ей плачу, на нее наследство хорошее записано. Только выплачивать ей кругленькую сумму будут до тех пор, пока моя дочь жива-здорова. Меня не станет — делиться силой будет Зинаида, сколько возможно. Она молодая, ей и на десятерых хватит. Монета же давно живет своей жизнью — это удел всех подобных артефактов. Кочует из рук в руки, но границ территории от Петербурга до Новосибирска никогда не покидала. Что-то не пускает — этого мне не понять.

После вчерашних откровений портала в Невьянской башне Антон как раз мог это понять — монету «держали» алхимические метки. Вопрос, где тот фигуральный магнит, который ее притягивает… Пойди разберись. Еще одна загадка истории. Вернуться бы в слуховую комнату, где в профессорском сне ворона клевала известку на стенах… Но на сегодняшний момент была гораздо важнее частная история, начавшаяся тут, в монументальной избе восемнадцатого века.

— Так значит, Зинаида?..

— Да. Ее дело пресекать попытки Аллы заполучить рубль. Я всегда знаю, куда направляется Алла. Эта моя дальняя родственница, — довольно брезгливо проговорила женщина, — едет следом. Вычисляет окружение, отслеживает контакты. В Сургуте сейчас Зинаида. Она точно знает, у кого рубль. К Алле он попасть не должен. Высмотрела на выставке парочку — это гангстерское отродье, с которой Аллочка годами не расстается, да с каким-то бородачом, потом выследила в гостинице… Я теперь понимаю, бородач — это ты, Антон.

Антона обдало холодом. Вторая ниточка пепла в фойе «Нефтяник»! Это не след прежнего владельца монеты, это след самой монеты, след семьи Осокиных. Кто бы знал раньше!.. Печальная ситуация. Далеко зашедшая, тупиковая, страшная. И вряд ли сейчас удастся объяснить Ксении Ивановне, что «гангстерское отродье» не само по себе выносило идею мести убийцам близких. А Алла не такая уж невинная жертва, раз к этой идее относится достаточно спокойно, чтобы поспособствовать самоубийству — и не просто скинуть проклятье, а превратить душу самоубийцы в демона.

Но был еще один важный момент, куда важнее многих других.

— Ксения Ивановна… Я взялся помочь вашей дочери. — Про судьбу «отродья» Лозинский счел за благо промолчать. — Но у меня сложилось впечатление, что вы собирались со мной расправиться прямо тут. И сделали бы это, если бы не опознали.

— Сама не понимаю, как узнала с этой бородой. — Проворчала старуха, нисколько не смутившись глагола «расправиться». — У тебя те же самые щенячьи радостные глаза, что были в юности. Только по ним и сообразила, кто ты. Аллочка действительно тебя любила, потому и ушла. Она понимала, что с тобой станет, останься она рядом.

Тут бы умилиться слезами по отношению к несостоявшейся свекрови, но Антон уже был далек от юношеского восторга.

— Так как насчет?.. Вы приняли меня за кого-то другого?

— Не за него. — Вяло ответила Новикова. — Он вряд ли тут покажется. Никак себя не проявлял, когда Алла уехала в Россию, чтобы не обнаружить связей. Тут деньги замешаны, чужие интересы… Но мало ли, мог кого-то прислать.

— Вы о ком, Ксения Ивановна? — теряя терпение, прервал бормотание собеседницы Лозинский, но приемная мать Аллы как будто не слышала, продолжая говорить.

— Второго мужа Алла подобрала по своему вкусу. Там же нашла, в Мексике, где умер первый. Сначала думала, что брак с потомственным колдуном поможет скинуть проклятье. Зрелый мужчина, жизнь повидал. Он-то сразу понял, кто она. Он и в дела свои ее втянул, где многие миллионы крутятся. На мелочи размениваться не станет, куда там… Он перепродает самые дорогие вещи мира, имеющие репутацию проклятых сокровищ. В том числе монеты.