Но не сделала этого — я не я буду, если хоть раз верну мужику те деньги или те подарки, которые от него получила! Это вопрос не жадности — это вопрос принципа. Хоть чем-то же они должны компенсировать то, что они такие козлы!

Я позвонила в агентство и попросила, чтобы мне больше не организовывали никаких знакомств, а на следующий день начала собираться в очередную поездку в страну восходящего солнца…

5.

Я беру пульт от телевизора и начинаю переключать каналы. Новости, викторины, поп-звёзды, сериалы… Тогда я включаю видеомагнитофон — он начинает показывать мне “Бриллиантовую руку”, примерно с середины…

“— Нет, в таком виде, я не могу. Мне нужно сначала принять ванну, выпить чашечку кофе…”

Хорошая мысль! Мне тоже захотелось выпить кофе и наконец-то помыться…

Я даже не поленилась побрить ноги, хотя и не знаю зачем — в ближайшее время мне не светит класть их кому-то на плечи. Впрочем, даже если бы у меня была такая возможность, всё равно не стала бы — ненавижу акробатику в постели. По закону подлости, два моих последних японских любовника были приверженцами как раз такого стиля в сексе. В постели с ними я чувствовала себя как на показательных выступлениях по фигурному катанию — при этом партнёры мои были уже практически олимпийскими чемпионами, а я коровой впервые вставшей на коньки…

Я отгоняю мысли о своих бывших любовниках — не заслуживают эти сукины сыны, чтобы я себе из-за них настроение портила с утра пораньше! На самом деле уже четыре часа дня — я никак не могу избавиться от привычки жить по такому же расписанию, по какому жила в Токио. Я жарю себе яичницу и варю кофе. Продукты почти закончились — только хлеб, конфеты и немного винограда, когда волосы высохнут, придётся топать в магазин.

“Бриллиантовая рука” заканчивается, и я вставляю в видеомагнитофон кассету с “Иваном Васильевичем, меняющим профессию”. Глядя на экран и попивая кофе, задумываюсь над тем, что и мне надо бы сменить профессию…

После трёх не очень удачных поездок, в Японию меня больше не тянет. Не хочу больше слышать от престарелых, ухмыляющихся мерзавцев, что я старая и толстая. Не хочу названивать мужчинам, которые мне не нужны, и сладким голосом уговаривать их прийти в клуб. Не хочу жить в засранной квартире с тараканами и полудюжиной каких-то девиц.

Может быть мне стать гадалкой? На картах Таро я уже гадаю не хуже профессионалок. Устроюсь в какой-нибудь центр парапсихологии… Я представила, как мне каждое утро придётся давиться в метро, а потом сидеть, гонять чаи с какими-нибудь стервозными тётками — другими гадалками, колдуньями и ворожеями, а зарплата, наверняка, будет чисто символической… Нет — на фиг.

Мне становится скучно. Я сижу на диване, тупо глядя в экран телевизора, потом заставляю себя подняться и иду мыть посуду.

А может, мне устроиться диктором на телевидении? Буду каждый день красоваться на экране — все знакомые сдохнут от зависти! Года два назад я уже побывала в школе, которая занимается подготовкой телеведущих, за девять месяцев обучения с меня запросили какую-то не реальную сумму — четыре тысячи долларов, кажется. Я могу себе это позволить, но мне не хочется тратить столько денег на ерунду, тем более что, скорее всего, ничего не получится. Чтобы попасть на экран, мне, наверное, придётся заводить нужные связи — стараться с кем-то познакомиться, кому-то понравиться, может быть даже переспать с каким-нибудь уродливым продюсером. Опять насиловать себя, притворяясь лапочкой и душечкой… Нет — на фиг.

Я вытираю мокрые руки и хочу достать ноутбук и подключиться к Сети, но решаю сначала сходить в магазин и купить, чего-нибудь пожрать, а потом уже со спокойной совестью погрузиться в виртуальный мир. Я включаю фен и начинаю сушить волосы, продолжая размышлять о своём будущем.

Я хочу работу, которая как-нибудь связана с книгами. Но не библиотекарем же или продавцом в книжный магазин мне идти? Тем более что даже для такой работы наверное нужно какое-нибудь специальное образование.

Когда я была подростком, я пыталась сочинять стихи и романы, вела дневник… Потом его обнаружила мать и закатила мне скандал. Я, в истерике, заперлась в ванной, сожгла дневник и зареклась от письменных откровений. Странно, что мать возмутили тогда не столько мои признания в ненависти к ней, сколько мои размышления о сексуальных отношениях мужчины и женщины… Недавно она заметила, что я написала на удивление умные и зрелые размышления для четырнадцати летнего подростка, а любовно — приключенческий роман, который я тогда сочинила, она до сих пор хранит и иногда перечитывает. Говорит — интересный.

Лет пять назад я начала писать ещё один роман — роман о Японии, о хостос-клубах и о себе… Написала довольно много, потом уехала на полгода в очередную поездку, а когда вернулась, то даже не смогла перечесть до конца написанное! Текст показался постыдно наивным и корявым. А ведь, когда я его писала, мне казалось, что у меня не плохо получается! Целый час я провела, разрывая исписанные листы на мелкие кусочки…

6.

Надев джинсы, свитер, сапожки от “Ив Сен Лорана” и норковый полушубок, выхожу из квартиры. Выгребаю из почтового ящика рекламные листки и газеты с объявлениями, выбрасываю их в мусорное ведро и выхожу из подъезда на улицу.

Прямо напротив расположена стройка — строят детский сад. “Значит, скоро тут будут бегать дети, и галдеть как ненормальные” — думаю я с раздражением и иду в магазин. Готовить я не умею и не люблю, поэтому как обычно, покупаю уже готовые продукты — куриные котлеты, молочные сосиски, картофель — фри, яйца, сыр — мой любимый “Камамбер”, свежий хлеб и несколько шоколадок.

В Японии можно жить вообще ничего не готовя — только разогревая. Там выбор готовых продуктов огромен, и всё на удивление вкусное, но и довольно дорогое… Иногда у меня случается вкусовая ностальгия — до смерти хочется съесть королевских креветок в соусе карри, суши с лососем или свежую устрицу, или выпить сок алоэ — в Москве его почему-то не продают. И чёрная икра куда-то вдруг пропала… Вздохнув, покупаю красную, уже выйдя из магазина, вспоминаю, что забыла купить сливочное масло — ну, как всегда! Возвращаться в тот магазин, в котором я только что была, не хочу — примета плохая, поэтому иду в другой. Продуктовые магазины сейчас буквально на каждом шагу, но продают там одно и тоже. Купив масло, задерживаюсь около прилавка с газетами и глянцевыми журналами.

Разглядывая обложки, среди всевозможных красавиц и уродок (самые пафосные журналы мод предпочитают почему-то самых уродливых моделей), замечаю обложку с Маратом Сафиным. Положив руки на бёдра и чуть улыбаясь, он смотрит на меня с мягкой иронией в глазах. Красивые мужчины всегда были моей слабостью, поэтому я сразу же покупаю журнал и иду домой.

Около подъезда бегает немецкая овчарка без поводка и намордника, которую выгуливает полудохлая старушка. Это не дом, а псарня! Почти в каждой квартире живёт пёс, при чём ни какие-нибудь маленькие собачки, а настоящие зверюги! Я ужасно боюсь больших собак, но чтобы псина этого не заметила, специально иду мимо независимой походкой и с выражением абсолютного равнодушия на лице. Овчарка провожает меня тяжёлым взглядом, но молча.