как она неспешно движется к двери. Летняя прохлада и легкий ветерок помогли немного очнуться и прийти в себя. К тому же даже ночью во внутреннем дворе кто-то ещё занимался делами. В кузне горел свет, пара человек возились с лошадьми в конюшне, служанки подтаскивали пустые, лежащие без дела ведра к колодцу, чтобы утром набрать воды. За подобное упорство можно было бы и похвалить, а может, все зашевелились только потому, что управительница вернулась не в настроении. Но сейчас Камилла могла только неспеша добраться до донжона и ничего более.

Стражники у двери открыли для неё дверь. На стенах винтовой лестницы ещё горели факелы, ждали только её. Предстояло самое сложное — пройтись до самого верха, третьего этажа. Камилла старалась идти осторожно, держась за стену, но то и дело спотыкалась и норовила упасть. Ступеньки разной длинны и высоты создавали большую проблему. Забавно, но днем она быстро спускалась и поднималась, даже не вспоминая об этом. Это происходило уже столько раз, что ноги привыкли и как-то сами собой делали правильные шаги, но сейчас так не получалось, отчасти потому, что она обращала внимание на каждую ступеньку и старалась идти осторожно.

Добравшись, наконец до своих покоев, управительница выдохнула. Дверь в спальню была совсем рядом, осталось пройти маленькую прихожую и упасть на кровать, не вставая до самого утра. Здесь, в полумраке, источником света служила лишь свеча из комнаты Амелии, дверь в которую была слегка приоткрыта. Глубоко вдохнув и стараясь не шуметь, Камилла неспеша отправилась к себе в спальню, но остановилась. Из комнаты послышались еле уловимые всхлипывания.

Открыв дверь и тихо войдя, Камилла увидела, как Амелия сидит на кровати, прижав лицо к коленям и плачет. На секунду внутри всё болезненно сжалось. Как всё дошло до такого? Камилла молча села на краешек кровати, боясь даже дотронуться. Амелия, заметив, что не одна, подняла взгляд и вытерла лицо рукавом.

— Прости меня, — тихо сказала управительница.

Амелия замотала головой, шмыгая носом.

— Нет, ты права, это всё моя вина. Ведь это была моя идея, отправиться в Палеонесс и…

— Не говори глупостей! — рассердилась Камилла. — Я решила ехать в Палеонесс, а не ты. И я ни за что бы тебя там не оставила.

— Дьюк ведь тебе очень дорог, я же знаю, а теперь из-за меня он там…

— Вот, слышал бы он тебя сейчас…

Амелия усмехнулась, сквозь слезы, поняв, что её слова, к ней же и вернулись.

— Все близкие мне люди страдают и умирают, а я ничего не могу с этим поделать. Не могу даже думать, что из-за меня Дьюку могут навредить, — Амелия грустно вздохнула. — Конечно, я верю, что он обязательно выберется и вернется домой. Это же Дьюк… Знаешь, иногда я не могу уснуть от того, что перед глазами всплывают родители и сестра. Мне кажется, что всё могло быть по-другому. И где-то в другом времени они живы и сейчас всей дружной семьей отдыхают в Алкории на празднике вознесения. Это глупо, правда?

— Нет, я тебя прекрасно понимаю, — ответила Камилла. — Я бы тоже многое отдала, чтобы увидеть маму и папу. Но, мир такой, какой есть, и мы ничего не можем с этим поделать. Завтра я поеду к императору и сделаю так, чтобы Дьюк вернулся домой. А ты, заканчивай плакать и ложись спать, хорошо?

Амелия молча кивнула, поправила подушку и забралась под одеяло. А затем попросила:

— Можешь полежать со мной немного?

Камилла, сняла плащ, аккуратно повесила на вешалку возле входа, потушила свечу, улеглась, а девочка устроилась поудобнее и закрыла глаза. Пусть засыпает, если так спокойней. Управительница почувствовала, что тело наконец, получило долгожданный отдых, но не смотря на жуткую усталость и слабость, сон никак не приходил.

Камилла лежала и не могла прогнать нехорошие мысли, которые снова и снова лезли в голову. Почему всё так безоговорочно верят в то, что Дьюк вернется домой? Будто ни у кого и тени сомнения нет, а Дориан, так и вообще, насмехается над подобным исходом. Неужели она одна боится, переживает, мучается и считает, что всё это плохо кончится? Нет, конечно, не одна. Амелия плакала, а Дориан нервничал. Это было видно по взгляду. Да и последнее время, когда всё должно было начать налаживаться, в одночасье начало рушиться безвозвратно.

Месяца два-три назад Камилла начала обращать внимание, что ведет себя с Дьюком неправильно. Не так, как свойственно любимой, покладистой будущей жене. В последнее время ей даже начало казаться, что и он отстранился. Меньше стал общаться, реже появлялся дома, больше времени проводил с Божко и друзьями. А теперь и вовсе тяжело вспомнить, когда последний раз они вдвоем были целый день вместе, выбирались в город, устраивали романтический ужин… Конечно, бывало, что, когда Дьюк ночевал в замке, они проводили ночь в спальне, занимались любовью и наслаждались обществом друг друга. Но даже это стало происходить реже, чем раньше.

А всё из-за неё. Она одна в этом во всем виновата. Постоянные дела по провинции никогда не давали передохнуть, а по вечерам оставалось только сорвать на ком-то злость или пожаловаться на то, какой тяжелый был день. И кто после этого вообще выдержит? Да и в детстве, родители часто ей говорили, что она должна присматривать за Дьюком, следить, чтобы ничего не случилось. Они тогда очень боялись, что, если что-то вдруг произойдет и отец Дьюка ополчится на них, свадьбы не бывать, а без этого и не видать хорошей жизни на своей земле и собственного дома тоже. Ей настолько сильно вдалбливали в голову эту ответственность, что каждый раз при случае малейшей опасности приходила только одна мысль: «если с ним что-то случиться, это будет моя вина». И так всегда.

Камилла выдохнула и дала себе обещание перестать так жить. Дьюк вернется, и она изменит свое поведение и отношение. Поговорит с ним, усмирит характер, станет покладистой, заботливой женщиной. Такой, от которой ни один мужчина не будет убегать через пол провинции в Малеонский орден. А если не получится, то…

— Ты же не шутила насчет престола?

Камилла раздраженно вздохнула. Амелия даже и не пыталась уснуть, зато хотя бы успокоилась, согрелась под одеялом и теперь решила поболтать на ночь глядя.

— Это разве похоже на шутку? — спросила Камилла.

— Похоже, на то, что ты не спросила моего мнения.

— Давай отложим этот разговор до лучших времен? Нам надо поспать.

Камилла, не дождавшись ответа, решила, что разговор закончен и закрыла глаза. Голова начала сильно кружиться и болеть, хоть совсем глаз не смыкай.