Дверь распахнулась без стука. Графиня-мать была прекрасна в платье из изумрудного бархата с атласной отделкой и в пелеринке из белоснежного меха.

– Марк, у нас проблема! Уволились сразу две фрейлины! Сразу! Получили какое-то дурацкое наследство! Нужно срочно кого-то искать на их место.

Марк побагровел. Я положила руку ему на плечо и слегка надавила. Он сбросил ее рывком и шипящим от злости голосом спросил:

– А ты не хочешь узнать о проблемах своего сына, мама? О тех долгах, которые ты наделала всего за полгода моего отсутствия? О том, что ты, черт возьми, разоряешь нас своими идиотскими прихотями?

– Марк! Не смей выражаться при мне!

Ой, как все запущено! Я встала рядом с Марком и тихонько, вопросительно глядя ему в глаза снизу вверх, сказала:

– Позволь, пожалуйста, мне? Леди Руссо, отправляйтесь ко мне в комнату и подождите там моих распоряжений.

Леди поклонилась и вышла.

Марк раздраженно фыркнул и сел назад в кресло.

– Мадам, с завтрашнего дня у вас остается всего две фрейлины.

– Что?!

Графиня совершенно искренне была потрясена.

– Марк! Ты позволишь так обращаться с матерью?!

Марк молчал. Тогда она обратила внимание на меня.

– Ты не посмеешь! Это будет позор для семьи! Я графиня, а не трактирная девка!

– Меньше пафоса, мадам. Вот здесь лежат расписки, написанные вашей рукой. Вы ежемесячно получали на себя и содержание своего двора пятьдесят салемов. Это на оплату ваших фрейлин и ваши туалеты. Вполне достойная сумма. Все остальное вам оплачивает графство, даже горничных вам и вашему двору. Но вы тянули деньги из управляющих на свои тряпки и прихоти. Они не идиоты – подставлять за вас голову. Все расписки написаны вашей рукой и оформлены по всем правилам. Вы задолжали фрейлинам за год. Сейчас две из них уволились. Вам предстоит дать им расчет. Каждой из них вы должны годовое содержание и платье. Итого, мадам, двадцать четыре салема и два платья достойного качества. Вы готовы оплатить?

– Мне не хватает такого нищенского содержания!

– Вам не приходит в голову, мадам, что своими долгами вы позорите своего сына? Я оплачу ваши долги, но в течении года вы не получите ни одного ре на руки. Ни одного платья. Если вы еще раз позволите себе занять денег на стороне или задолжать в лавке – я объявлю всему Ромску и Грижску, что вы, мадам, банкрот, что семья не будет оплачивать ваши долги, и переведу вас во вдовий дом. Он, правда, в плохом состоянии. Я видела его, когда мы ездили в Ромск. Но почему это должно меня волновать? И там, во вдовьем доме, на пятьдесят салем в месяц, вы можете содержать столько фрейлин, слуг, горничных и коней, сколько вам заблагорассудится. Ну, или начнете продавать свои платья и драгоценности. И даже не сомневайтесь, что я это сделаю. Марк уедет, а я – останусь!

– Марк! И ты позволяешь?!

Даже под слоем пудры было видно, как побагровело ее лицо.

– Ты вынуждаешь меня это сделать, мама…

Голос Марка звучал грустно.

Графиня посмотрела на него, но, поняв, что поддержки не будет, развернулась и вышла из комнаты. Даже дверью не хлопнула. Не такая уж она и дура, надо сказать. Просто раньше она могла все, что хотела тянуть с мужа такими концертами. Но вряд ли она смирится так просто…

Через день состоялся ужин в мэрии.

До бала я успела переговорить с дамами, которых пригласил на собеседование мэр. Грамотных было всего две, я выбрала ту, что показалась мне пошустрее: леди Тару. Старую деву двадцати девяти лет.

Она вела хозяйство в доме и жила при брате. Но брат женился, а с молодой женой леди не поладила. Причину конфликта я тоже выяснила. Все хозяйство по-прежнему вела леди Тара, юная супруга не хотела себя обременять такими скучными вещами. Зато никогда не забывала указать леди Таре на ее просчеты и недостатки в ведении хозяйства и напомнить, что она, леди Тара, живет тут из милости.

Думаю, теперь даме придется взять счетные книги в свои светские ручки. Леди Берузц, кстати, была на балу. Посмотрев на крысиную мордочку и увидев, как она помыкает мужем, я поняла, что скоро в графстве появится еще одна обедневшая дворянская семья.

* * *

Через день, после завтрака Марк уехал. Мадам не вышла провожать его на крыльцо.

Зато вышла я.

С двумя фрейлинами за спиной и двумя гренадерского размера солдатами.

Мы проговорили с ним почти до утра. Он очень переживал, что практически не оставляет мне денег. Пообещал откладывать понемногу из зарплаты. Ну, хоть что-то. С одной стороны, я уверена, что, имея такую власть, я со всеми проблемами справлюсь и за пять лет выгребу из долгов. С другой – мне совсем не хотелось, чтобы он считал, что это будет легко и я буду брать деньги из воздуха. Деньги – это одно, а вот наладить жизнь и хозяйства крестьянам – другое. Так что я не стала возражать. Пусть копит, меньше на баб потратит.

Кстати, про баб…

Невзирая на его возмущение, я несколько раз возвращалась к теме болезней и бастардов. Лучше смазливая служанка-повариха, чем сифилис от светской дамы. Думаю, он все же примет во внимание мою долбежку. Очень надеюсь!

Первый концерт от любезной свекрови начался в тот же день во время обеда. Кресло Марка, символически закрытое его плащом, дожидалось своего хозяина. Оно было гораздо выше и массивнее моего кресла. Остальные сидения за высоким столом имели низкие спинки. Не выше лопаток сидящего.

Вот в это-то кресло, прямо на плащ, сминая атласную подкладку, торжественно уселась графиня. Явно хотела показать слугам, кто в доме настоящий хозяин! Капитан Кирк попробовал было начать возражать, но я кистью правой руки сделала отрицательный жест. Не сейчас!

Капитан молодец – уселся на свое место без возражений. После обеда я вызвала его к себе, и мы некоторое время совещались. Моя идея ему понравилась, и во время ужина он даже не поморщился, когда графиня, торжествуя, уселась в хозяйское кресло.

Свою деятельность я начала с отмывания наших с Марком комнат. Теперь уже моих на целых пять лет.

В Роморе по моему рисунку сделали две клоповарки. Привезли в замок как раз вечером перед отъездом Марка.

Вынесли всю мебель и ошпарили прямо на улице кипятком. Сундуки – тоже.

Все матрасы, балдахины, одеяла и вообще все, что хранилось в комнате из мягкой рухляди, я приказала прогладить. Да, это было не так просто. Горничные замотались. Утюгов в замке