– В другой раз Бог одарит нас лучше, любимая. Не печальтесь. Ваша дочь, несомненно, будет так же красива, как вы.

Элеонора слабо улыбнулась. Бог, все время Бог… С какой настойчивостью он воздвигает преграду между ними! Они могли бы быть счастливы друг с другом, если бы Людовик не предпочитал монашеский образ жизни нормальному существованию. Кроме этого, ей не в чем было его упрекнуть. Он был нежен, добр, терпелив и даже щедр. И если сам одевался скромно, то нарядов и украшений у Элеоноры было в избытке. К тому же он был образцом рыцарства: смелый, благородный, великодушный, только едва ли он годился на роль супруга. Молодую королеву как-то до глубины души поразила мысль, что королю больше всего к лицу был бы белый плащ с красным крестом тамплиеров.

В ту эпоху участь женщин была незавидной, и мудрая Элеонора поняла, что ей необходимо приспособиться и сделать свою жизнь как можно более приятной. Она знала, что красива, и делала все, чтобы представить свою красоту в выгодном свете. Для собственного удовольствия она ввела новую моду. Женщины тогда носили очень длинные одеяния, подражая римской моде с примесью варварского стиля. Но вот произошел крестовый поход и купцы привезли с Востока новые ткани. И Элеонора решила: довольно этих мешкообразных нарядов римских консулов! Однажды утром королева вышла из спальни в зеленом, украшенном золотыми фигурами платье из шелка. Мягкая ткань плотно прилегала к телу, подчеркивая его натуральные формы. Широкий пояс, завязанный узлом, доходил почти до паха, и ленты от него спускались до пола. Рукава у локтей были сильно удлинены и свободно свисали вниз. Скрепленные золотой нитью волосы спадали до пояса. Во время шествия она убедилась, что мужчины не могут отвести от нее глаз, а женщины провожают завистливыми взглядами. Священники заговорили о том, что это скандал, но король лишь смеялся.

Элеонора торжествовала победу. Все женщины приняли новую моду. В течение одного месяца, благодаря их стараниям, при дворе нельзя уже было увидеть платья, фасон которого не изменялся шестьсот или семьсот лет. Красивые женщины наконец смогли выставить себя напоказ, а те, кому не повезло, получили возможность при помощи подушечек и бандажей исправлять недостатки своей фигуры.

Так на все времена Элеонора сделала Париж столицей моды и в определенном смысле основала индустрию корсажей, лифов и корсетов. Затем она обратила свою деятельность на другой предмет, который равным образом привлек всеобщее внимание, – любовь при дворе.

Веселое, темпераментное дитя юга и внучка трубадура, она образовала общество красивых женщин и благородных мужчин, где пели и читали стихи, а в центре всеобщего внимания была любовь. В этом веселом обществе, где председательствовала королева с цветочным скипетром, спорили о любви и принимали фантастические нежные законы:

«Любовь никогда не остается ровной – она увеличивается или убывает».

«Брак не есть законное основание для того, чтобы отречься от любви».

«Ничто не запрещает женщине быть любимой двумя мужчинами, ничто не запрещает мужчине любить двух женщин».

Подобные законы принимались под пение и всеобщий смех. В этой фривольной, влюбленной атмосфере королева иногда забывала о своей жажде любви и нежности, которую не могла утолить братская склонность к Людовику. Выдуманные любовные авантюры служили ей развлечением.

Дело Пернель Аквитанской и Рауля де Вермандоса приняло угрожающий оборот. Епископский собор расторг его брак с Гербертой и благословил молодую пару, что не смягчило ярости покинутой супруги. Она осуществила паломничество в Рим, которое, конечно же, оказалось весьма успешным. Молодой паре пригрозили отлучением от церкви, а всему королевству – церковным проклятием, поскольку король поддерживал их. Элеонора неистовствовала, как будто все это случилось с ней самой, и предложила молодым в качестве убежища замок Белин, находящийся в Шампани. В ответ на это Тибо Шампанский взялся за оружие и выступил войной против королевы.

К несчастью, на пути Элеоноры стояла такая крупная личность, как Бернар из Кларво, позже – святой Бернар, – человек ужасный.

Его вера была подлинна, его воодушевление не было разыграно, а его слова увлекали людей. Он был беден, но готов прийти на помощь побежденному, и проявлял неизменную твердость по отношению к сильным мира сего. Его милосердие было неисчерпаемо, его рвение перед господом – неумолимо.

Людовик был в трудном положении, он метался между Бернаром и Элеонорой. Затем случилось нечто ужасное в военном походе против Тибо: Робер де Дрю, предводитель войск короля, занял город Витри и сжег собор вместе с запертыми в нем жителями. Лишь примерное покаяние, которого требовал Бернар, могло искупить подобное преступление. В поле, неподалеку от Везелэй, его гневный голос возносился к небесам: он призывал государей всего мира к освобождению Святой Земли, которой вновь угрожали неверные. Он требовал помощи от франкского королевства для Иерусалима, над которым нависла угроза. Сила убеждения этого худого, слабого человека, который к тому же был тяжело болен, могла одним ударом привести мир в движение. Король Людовик бросился на землю и просил крест для совершения крестового похода. Вместе с ним опустилась на землю Элеонора.

Когда она поднялась, к ее платью был прикреплен маленький красный крест… Элеонора не могла понять, что толкнуло ее на этот безумный шаг. Теперь она должна сопровождать своего мужа на войну вместо того, чтобы посвятить себя веселому общению.

Тем не менее, она не жалела об этом, ибо внутренний голос, который был у нее так же силен, как и у святого Бернара, говорил ей, что на этом пути исполнятся все ее земные желания и стремления.

Антиохия! С тех пор, как византийские корабли отправились в путь с королем, королевой и половиной всего войска, Элеонора мечтала о ней, как о земле обетованной. Она знала, что там правит ее дядя, Раймон де Пуатье, который, благодаря женитьбе на наследнице города Констанции, стал князем Антиохии. Там она думала отдохнуть от немыслимых тягот, возникших во время путешествия.

Крестовый поход был кошмаром! После изнурительного перехода через опустошенную Европу, после битв и вероломных нападений они столкнулись с бесконечными дипломатическими сложностями в переговорах с императором Мануэлем. Он был красивым, хорошо откормленным греком, одинаково злобным и хитрым, который с удовольствием расставлял ловушки для франков. Затем последовали смертельный переход через пустыню и Киликийские горы, где было много потерь из-за нападения турков, разбойников и жажды. Потом был путь через море, который тоже принес большие жертвы.

Теперь нос их корабля рассекал грязно-желтые воды Оронты. На горизонте показалась гавань Сен-Симона. То было не что иное, как рыбачья деревня с несколькими ветхими, покрытыми белой штукатуркой хижинами, сгрудившимися вокруг наблюдательной башни, сохранившейся среди римских руин. При приближении королева различила разноцветную толпу у позеленевшего от водорослей мола, услышала звон оружия и бряцание доспехов.

На молу в одиночестве стоял человек. Он казался исполином. Скрестив руки под белым, окаймленным золотом плащом, он стоял с широко расставленными ногами, волосы его развевались на ветру. Он смотрел на приближающуюся флотилию.