I. У Суворова был заведен такой порядок на марше: сначала выдвигались тыловые части и фуражиры, а только потом солдаты. Когда они останавливались на привал, палатки уже были расставлены, а каша сварена.

Если солдатам было тяжело, у Суворова всегда находились для них слова ободрения. Особенно они пригодились в Швейцарском походе. По воспоминаниям очевидцев, когда солдаты совсем приуныли, подъехал Суворов и затянул: «Что девице сделалось, что с красной случилось». Раздался смех, солдаты повеселели. Когда путь проходил вблизи одной из альпийских вершин, Суворов тоже шутил: «Что, братцы, перемахнем пригорочек?» И ведь перемахнули. Да, вне всякого сомнения, было за что солдату любить Суворова.

Личный пример. «Когда мы спим, он не спит. И в жизни своей не проспал ни одного дела», – говорили о нем солдаты, и это была правда. Все, что требовал Суворов от солдат и офицеров, он делал сам, причем, как всегда, блестяще. Показывал, как взбираться по крепостной лестнице, как колоть штыком. Личный пример Суворова тоже стал легендой. Только одно его присутствие удваивало и утраивало силы солдат, которые бросались на врага с невиданной отвагой. В чем же заключался секрет личного воздействия на них Александра Васильевича?

Суворов никогда в жизни не терял присутствия духа. Будучи предельно честен, требователен к себе и не испытывая угрызений совести, он не боялся смерти. Отсутствие страха позволяло ему даже в самые критические моменты адекватно оценивать ситуацию и безошибочно находить самое верное, а порой даже единственно возможное решение. Например, в один из критических моментов Швейцарского похода Суворов появился среди бегущих солдат и тут же крикнул им: «Молодцы, ребята, заманивай противника, заманивай!» Это высказывание подействовало на них отрезвляюще, и они стали отступать более упорядоченно. Суворов скомандовал «Стой, кругом!» и сам повел их в атаку. Противник был опрокинут и разбит.

Переправа через Чертов мост. Гравюра по рисунку А. Коцебу

В самые критические минуты, например при штурме Измаила и Чертова моста, Суворов первым поднимался в атаку, показывая своим солдатам должный пример. Он был с ними рядом в бою и в походе, ел из одного котла, спал на сене, часто носил простой солдатский мундир. Вставал раньше всех, в два часа ночи, как всегда, обливался холодной водой, никогда не надевал теплой шинели, пока в зимнюю форму не переодевался последний солдат. Суворов пользовался и среди солдат, и среди офицеров огромным авторитетом, являясь для них примером во всем, касалось ли это профессионализма, духовности или нравственности.

Чудачества. Чудачества Суворова делали его образ в глазах солдат более обаятельным и привлекательным и, если можно так выразиться, более живым и родным. Например, получив за взятие Варшавы чин фельдмаршала, Суворов, радуясь по-детски, прыгал через стулья, каждый раз приговаривая: «Этого обошел, этого обошел, этого обошел». Когда Екатерина хотела отблагодарить его за образцовые маневры (проси, мол, чего хочешь), Суворов сказал, что ему ничего не надо, а у нее и так попрошаек много. Императрица настаивала. Тогда Суворов сдался и попросил три рубля с полтиной, дескать, промотался, за квартиру нечем платить. Статский советник Фукс, находившийся при Суворове во время Итальянской кампании, составил целую книгу исторических анекдотов, которые очень живо рисуют его образ и черты характера. В качестве примера приводим три исторических анекдота из этой книги[54]. Еще ряд анекдотов можно прочитать в Приложении 4.

…Неизвестно, по каким обстоятельствам при Екатерине Суворов не был однажды внесен в список действующих генералов. Это его весьма огорчало. Приехав в Петербург, является он к императрице; бросается к ее ногам и лежит неподвижно простертым. Императрица подает ему руку, чтобы его поднять. Он тотчас вспрыгнул, поцеловал ее десницу и воскликнул: «Кто теперь против меня? Сама монархиня меня восстановляет!» В тот же день было катанье по Царскосельскому пруду на яликах. Суворов имел счастие быть гребцом Екатерины. Когда подъехал к берегу, то сделал из судна такой отважный скачок, что государыня испугалась, он просил у нее извинения, что, считаясь инвалидом, возил ее величество неисправно. «Нет, – отвечала она, – кто делает такие прыжки, salto mortale, тот не инвалид». И в тот же день он был внесен в военный список генералов и получил начальство.

При вступлении войск наших в Варшаву дан был приказ: «У генерала Н. Н. взять позлащенную его карету, в которой въедет Суворов в город. Хозяину сидеть насупротив, смотреть вправо и молчать, ибо Суворов будет в размышлении». (Надобно знать, что хозяин кареты слыл говоруном.)

Князь часто любил ходить между солдат, в солдатской куртке или в изодранной своей родительской шинели, и был всегда доволен, когда его не узнавали. Тут бывали с ним нередко весьма забавные встречи, которые, если описывать, то надобно писать новую книгу его анекдотов. Часто находили его в армии спавшего наповал с солдатами. Так, однажды закричал вслед фельдмаршалу, бежавшему в солдатской простой куртке, присланный от генерала В. X. Дерфельдена с бумагами сержант: «Эй, старик, постой! Скажи, где пристал Суворов?» – «Черт его знает», – отвечал он. «Как! – вскрикнул сержант. – У меня от генерала к нему бумаги». «Не отдавай, – был второй ответ, – он теперь или размертвецки пьян, или горланит петухом». Тут посланный поднял на него палку и вскрикнул: «Моли ты бога, старичишка, за свою старость; не хочу и рук марать; ты, видно, не русский, что так ругаешь нашего отца и благодетеля». Суворов – давай бог ноги. Через час возвращается он домой. Сержант, узнав его, хочет броситься к его ногам; но граф, обняв его, сказал: «Ты доказал любовь ко мне на деле: хотел поколотить меня за меня», – из рук своих потчевал его водкою.

Интересно отметить, что Суворов сам поддерживал мифологизацию своего образа, например, одеваясь в солдатский мундир и инкогнито заводя с солдатами и офицерами разного рода разговоры, после которых многие были поощрены, а некоторые наказаны. Очевидно, Суворов чувствовал ту силу, которую несет в себе подобного рода мифологизация, с одной стороны, укрепляя к нему любовь подчиненных, а с другой – усиливая веру в его непобедимость. Суворову при дворе позволялось то, что не позволялось никому. Стоит также отметить особое отношение на Руси к юродивым и то, что подвиг юродства в русской православной церкви считался одним из самых тяжелых.

Когда Суворов не мог выполнить данные им ранее обещания, он тоже прибегал к разным чудачествам. Например, когда к нему пришла польская делегация с некоторыми просьбами, которые были обещаны Суворовым, но впоследствии отклонены Екатериной, он присел на корточки и сказал: «Суворов вот какой маленький», а потом прыгнул до потолка и произнес: «А императрица вот какая большая». У поляков вопросов больше не было. При этом необходимо отметить,