3. Я же лично поражался более всего тому, сколь много чужестранцев ни бывало бы в Риме, которым требовалось почитать родных богов в соответствии с домашними правилами, город римлян ни разу не проявил ненависти публично ни к одному иностранному ритуалу, что многим уже выпало испытать в других местах, но если даже согласно оракулам и привносились сюда чужие святыни, то Рим, отбросив всяческие баснословные хитросплетения, начинал почитать их, используя собственные обряды, подобно тому как это произошло со священнодействиями в честь Идэйской богини[266]. 4. Ведь консулы[267] ежегодно совершают в ее честь жертвоприношения и проводят состязания по римским законам, но жрецами ее являются фригиец и фригийка, и попеременно они обносят по всему городу ее изображение, собирая подношения в соответствии со своим обычаем, бия себя в грудь и сопровождая песнопения во славу Матери богов игрой на флейте и ударяя в тимпаны. 5. Но из римских уроженцев никто не расхаживает по городу в пестрых одеждах, собирая подношения и играя на флейте. В соответствии с законом и постановлениями сената никто не совершает этих таинств богине фригийскими оргиями. Таким образом общество выказывает осторожность к неместным обычаям в отношении богов и опасается всякой спеси, которой не присуще благочестие.

XX. Пусть никто не заподозрит, будто я в неведении, что иные из эллинских басен полезны людям. Ведь одни аллегорически объясняют явления природы, другие сложены ради утешения в человеческих бедах, а третьи унимают смятение души и страх и очищают нездоровое воображение, остальные же сочинены ради другой какой-нибудь пользы. 2. Но, хотя мне ведомо это не хуже любого другого, я все-таки отношусь к ним с осторожностью и скорее принимаю римское учение о богах, замечая, что польза, извлекаемая из эллинских мифов ничтожна и способна оказать помощь лишь немногим, причем одним только исследующим, ради чего они возникают, и редко находится тот, кто эту философию перенимает. Многочисленная же и далекая философии чернь предпочитает наихудшим образом воспринимать рассказы о богах и пытается склониться к одному из двух: либо презирать богов, которые оказались в великом несчастье, либо самим не воздерживаться ни от чего гнусного и беззаконного, видя, что подобное присуще и богам.

XXI. Однако оставим рассмотрение этого тем, кто выделил единственно теоретическую часть философии. Но относительно установленного Ромулом государственного устройства, я счел достойным упоминания в истории следующего. Прежде всего, сколь многим лицам предоставил Ромул иметь попечение о божественном. И, пожалуй, никто не назовет какой-нибудь другой новооснованный город, где с самого начала было бы назначено столько жрецов и служителей богов. 2. Ведь кроме тех, кто отправлял родовые священные обряды, в его правление были учреждены шестьдесят человек, которые совершали общественные священнодействия о благе государства по трибам и куриям. Я просто повторяю то, что написал в «Древностях» Теренций Варрон, наиболее сведущий муж в его время. 3. Затем, в то время как у других по большей части как-то дурно и необдуманно совершался выбор настоятелей храмов, и одни считали достойным объявлять оплату их службы в серебре, а другие распределяли жрецов по жребию, Ромул не позволил жречеству ни стать покупным за деньги, ни доставаться по жребию, но узаконил, чтобы из каждой курии назначались двое мужей старше пятидесяти лет, выделяющихся среди других происхождением, отличающихся добродетелью и обладающих солидным достатком, а также без телесных изъянов. И он установил, чтобы они сохраняли сан не в течение какого-то срока, а пожизненно, и чтобы они были освобождены по закону из-за возраста от военной службы и от государственных тягот.

XXII. А поскольку одни священнодействия следовало исполнять с помощью женщин, а другие — детей, у которых живы оба родителя[268], дабы и это регулировалось наилучшим образом, Ромул назначил женам жрецов помогать в священнодействиях своим мужьям, и если по местному обычаю не было положено совершать таинства мужчинам, то женам исполнять их, а детям помогать в их обязанности. А бездетным жрецам надлежало выбрать из других семей в каждой курии самых миловидных юношу и девушку, первого он назначил помогать жрецам до возмужания, вторую же на столько времени, сколько она останется девственницей, т.е. до брака, — я убежден, что все это он заимствовал из эллинских законов. 2. Ведь какие таинства совершают в эллинских храмах так называемые канефоры[269] и аррефоры[270], как их именуют, такие же исполняют у римлян так называемые тутиэлы[271], украсив голову венками, подобными тем, какими увенчивают статуи Артемиды Эфесской у эллинов. А то, что у тирренов, а еще раньше у пеласгов исполняли во время церемоний, посвященных куретам[272] и великим богам, величаемые у них «кадмилы», ту же помощь ныне жрецам у римлян оказывают те, кого именуют «камиллами»[273]. 3. А кроме того, Ромул повелел, чтобы от каждой трибы на жертвоприношениях присутствовал гадатель, которого мы называем гиероскопом, римляне же, сохраняя немногое из древних названий, именуют гаруспиком[274]. И он установил законом, чтобы всех жрецов и служителей богов назначали курии, а утверждали с помощью божественных знамений те, кто сведущ в их толковании.

XXIII. Сделав распоряжения относительно выполнения религиозных обрядов богам, Ромул вновь, как я сказал[275], распределил между куриями надлежащие им священнодействия, предназначив каждой богов и гениев, которых они обязаны всегда почитать, и определил расходы на священнодействия, которые необходимо выделять им из общественной казны. 2. И члены курий вместе со жрецами приносили назначенные богам жертвы и совместно вкушали от них у очага курии во время празднеств; поскольку для каждой курии было устроено помещение с очагом, подобное пританеям[276] у эллинов, и был освящен общий очаг для всех членов курии. Название же у этих помещений было такое же — «курии», и они сохраняют его вплоть до наших дней. 3. Мне кажется, этот обычай римляне заимствовали у лакедемонян, из-за их фидитий[277], которые тогда были в расцвете. Сдается мне, что ввел его Ликург[278], проведав о нем у критян, и тем принес великую пользу государству, направляя жизнь людей в мирное время к умеренности и благоразумию в каждодневных занятиях, на войне же пробуждая в каждом и совесть, и заботу о том, чтобы не покинуть ближнего, с которым он вместе совершал возлияния, приносил жертвы и соучаствовал в общих священнодействиях. 4. И не только за такую мудрость Ромул достоин похвалы, но и за простоту жертвоприношений, которыми он велел почитать богов, большая часть которых, если не все, сохранилась до нашего времени и совершается согласно