резиновое изделие. Скажут поди, немытого варвара сам Бог велел обмануть. Все может быть. Тут нельзя щелкать…». Он словно воочию видел, как мордатый сановник, предлагая наследнику престола свой план, презрительно оттопыривал нижнюю губу. «Как есть обманут…».

[1] Именно старейшины селения (седобородые старцы) разрешали на народных собраниях наиболее важные вопросы в соответствии с адатами;

[2] Наездничество — средневековый институт, характерный почти для всех народов Кавказа, и заключающийся в организации военных походов против соседних племен и родов с целью захвата добычи.

[3] Ростовщичество в Исламе запрещено. Нельзя брать в долг деньги под проценты, давать деньги или их эквивалент под проценты.

[4] Установленный факт. Если голову курицы спрятать под крыло и раскрутить ее вокруг своей оси, то птица впадает во временную каталепсию. После этого она становится совершенно неподвижной. Не дергается, не кричит. Этой особенностью часто пользовались фокусники, чтобы удивлять свою публику.

Глава 9

Многое сделано, многое предстоит сделать

Кавалькада всадников, состоящая из четырех десятков молчаливых воинов, прошла через бутылочное горлышко двух скал и вышла на небольшое плато, судя по остаткам кострища уже давно используемое для отдыха путешественников. Один из путников, зрелый мужчина в белой чалме, посмотрел на солнце, только-только вошедшее в зенит, и выразительно махнул рукой. Тот час всадники начали спешиваться и готовиться к привалу. Одни принялись обихаживать коней, другие чистили очаг и вытаскивали припасы, третьи занимали удобные посты для обороны. Судя по деловитости и отсутствию суеты при всем этом, это был уже не первый их привал. Чувствовалась обработанность действий и четкое разделение обязанностей…

— Время полуденного намаза, — негромко произнес мужчина в белой чалме и легко соскочил с жеребца.

Обустройство лагеря прекратилось. Каждый из путников достал из притороченного к седлу мешка небольшой коврик и расстелил его на траву. Совершив омовение, они привычно выстроились за предводителем в молитвенной позе.

— Аллаху Акбар, — зазвучал сильный мужской голос, мелодично выводящий начальные слова священной молитвы. — Слава Тебе, о Аллах, и хвала Тебе! Благословенно имя Твое, превыше всего величие Твое и нет бога, кроме Аллаха.

В тишине величественных гор, подпиравших пронзительное синее небо и нависших над поверхностью миллионами тон камня и снега, раздавались слова древней молитвы, придавая ей неземное, мистическое звучание. Проникновенно звучала сура «Аль-Фатиха», снова и снова заявляющая неофитам о благой вести — о неизбежности милости Всевышнего для верующих и наказания для отвергнувших Его.

— Во имя Аллаха Всемилостивого и Милосердного! Хвала Аллаху, Господу миров, Милостивому и Милосердному, Властелину Дня воздаяния! Тебе одному мы поклоняемся и Тебя одного молим о помощи. Веди нас прямым путем, Путем тех, кого Ты облагодетельствовал, а тех, на кого пал твой гнев, и не заблудших.

Эти слова для коленопреклонённых мюридов давно уже перестали быть просто словами и наполнились близкими им простым и глубоко личным смыслом, в котором были и вручение своей судьбы в волю Всевышнего, и клятва жить по заветам Его. Особая благодать наполняла их сердца, изгоняя оттуда страх и горести; ширилось и крепло чувство уверенности и причастности к исполнению заветов Всевышнего.

Лишь у их предводителя в душе царило иное. Червячок сомнения, поселившийся внутри него уже давно, верно и неуклонно грыз его, заставляя мучиться несбывшимися надеждами и будущими страхами. «Ну что, Каримов Ринат Альбертович, тебя можно поздравить? Ведь почти три месяца уже лишних живешь новой жизнью. Целый квартал! Квартальную премию можно выписывать… А, есть ли за что?».

Его губы еще продолжали привычно шептать слова молитвы, но приходящее вместе с ними ощущение спокойствия и правоты пропало и не возвращалось. Мысли были совсем далеки от Всевышнего, скача горным архаром с одного на другое. «Хм, премию? За что? За то, что ем жареную баранину и пью айран в три горла? За то, что регулярно неприятностей огребаю и косяки штампую? Ведь толком ничего не изменил! Вот отравит меня сейчас кто-нибудь или подавлюсь костью, все вернется на круг своя. Опять детей будут продавать в гаремы, падлы. Снова резать будут друг друга, крича о доблести и храбрости! Я же могу все это поменять, к черту…». Самобичевание тоже заявило о себе, развернувшись в полный рост и вцепившись в него со всей силы. Дитя другого века, космического по скоростям, бешеного по ритму жизни и радикальным изменениям, Ринат никак не мог привыкнуть к здешней неспешности и степенности, проявлявшейся в решениях, поступках и даже мыслях. Он с трудом переносил многочасовые сидения за столом, долгие беседы ни о чем. Его стихия скорость и дотошность, граничащая с болезненностью. Будучи по гороскопу упрямым овном, а по жизни дотошным инженером, Ринат все привык мерить инструкциями и облекать в стройные ряды цифр. Это свойство уже давно стало его второй натурой, в работе принося повышения и дополнительные бонус, а в личной жизни — лишь формальность и сухость в отношениях с близкими.

Правда, положа руку на сердце, он был слишком строг к себе. За то время, что Ринат реально занимался делами, сделать удалось ни так уж и мало. Если смотреть не на частности, то ему удалось заложить фундамент для, действительно, нового государства, которого еще не видел этот мир. Пусть эти экономические, идеологические и военные кирпичи еще были корявыми и некрасивыми, но они были первыми и, пожалуй, это оправдывало и спешку, и многочисленные нестыковки, и противоречия. Сейчас большая часть Кавказа уже не была безумным по административной пестроте лоскутным одеялом, а представляла собой феодальное по сути и теократическое по содержанию единое государство. Здесь были глава с реальными полномочиями, совмещающими в себе светские и религиозные функции — имама Шамиль; законодательно-совещательный орган — Совет наиболее авторитетных улемов и старейшин или Диван на турецкий манер; распорядительные губернаторы отдельных областей-регионов — наибы; институт специальных судей — кади; тщательно разработанная правовая система на основе шариата.

Сторонний наблюдатель несомненно бы пришел в исключительное удивление от того, насколько длинный путь государственного строительства прошел Кавказ за столь небольшой срок в несколько месяцев. Там, где странам и народам требовались столетия для создания государственноподобных образований со стройными законодательными и идеологическими системами, Кавказ сделал всего лишь за три месяца. Еще сильнее человек со стороны «возбудился» бы при ознакомлении с тем, какие радикальные и невероятные перемены для настоящего мира произошли в социальной сфере. Создана система начального образования, правда, с уклоном в религиозное. Большая часть мальчиков обучалась навыкам чтения, счета и письма, получала представление о географии, природе. Были заложены основы социального призрения, на основании которой общины селений были обязаны давать минимальное содержание одиноким старикам, старухам и детям. Появились выплаты женщинам по рождению ребенка, призванные стимулировать рождаемость и бороться с практикой исключительно ранних свадеб.

Время намаза истекло. Мюриды уже давно занимались обустройством лагеря. Напоены и обихожены кони, вычищено оружие, доходила похлебка в большом котле, источая вокруг себя пряный аромат. Имам же продолжал сидеть на корточках и молиться, вызывая у неофитов невольное уважение к его усердию в вере.

В последние минуты своего сидения Ринат, действительно, молился, прося Всевышнего дать ему стойкости и уверенности. Время для раздумий и сомнений истекло. Пришел черед для действий.

— Амирхан! — громко позвал Ринат своего секретаря. — Какое следующее селение на нашем пути? Наиба этой земли уже предупредили?

На очередную поездку по Дагестану и Чечне он решился не от большой любви к конным прогулкам по горам. Имамат, несмотря на все свои грозные атрибуты государства — главу, суд, армию и т. д., еще был рыхлым образованием и требовал постоянного, каждодневного присмотра за каждым элементом этой сложной системы. Не все губернаторы-наибы, набранные из лично преданных мюридов, справлялись с управлением целыми областями. В некоторых местах, по-прежнему, царила анархия или, наоборот, жуткая деспотия. Не все гладко было и с судами. Новоявленные судьи-кади, назначенные из мул мечетей, нередко забывали про шариат и судили по древним адатам. Беспокоили и недобитки во главе с чудесно спасшимся ханом Джавадом. Этот невероятно скользкий тип все время ускользал из рук Рината и не прекращал строить козни, пытаясь склонить к мятежу бывшую знать.

— Подожди-ка, кажется тут находится школа, о которой все говорят? — молодой горец утвердительно кивнул. — Это хорошо.